Чудотворец
Шрифт:
Зубарев громко зааплодировал. Его поддержали спортсмены, а следом – кое-кто из зрителей.
Второй луч прожектора осветил вышедшего из других кулис Николая Арбенина. Снова раздались громкие аплодисменты, и Зубарев как ни в чем не бывало обернулся к Малькову:
– А ты чего не хлопаешь?
Мальков, не удостоив его взглядом, находит в зале Ольгу Баранову и ее мужа, еще кого-то из «бригадиров». Тем временем на сцене остался только Николай и Слава.
– Добрый вечер. Со Славой мы встретились в Минске, когда мой друг Виктор Ставицкий
Лучи прожектора погасли, и на экране продемонстрировали короткий фрагмент записи из минского ДК, когда Слава сжимает и разжимает пальцы.
Затем в зале включили полный свет, и на сцену вышел Илья Игоревич Губер.
– Знакомьтесь, – представил его Арбенин. – Доктор медицинских наук, заведующий отделением Общей терапии Минской городской клинической больницы Илья Игоревич Губер.
– Это действительно невероятно, – заговорил доктор. – У меня нет объяснения с медицинской точки зрения! Я знаю Славу давно, с детства – мы пытались его лечить, применяли различные методики…
– Какой он врач?! – закричала Ольга Баранова. – Актер! В кино видела!
В зале мгновенно зашумели, закричали:
– Точно, актер!
– Шарлатан!
– Дурят нашего брата!
– Со сцены его!
Свет моментально погас, снова послышался треск кинопроектора.
В темноте один из спортивных молодых людей подался к сидящему в паре кресел от него «возмущенному» бригадиру и спокойно произнес:
– Будешь орать – из зала выведу!
Второй крепкий парень взял за локоть соседа, кричавшего «актер это, актер!», развернул к себе и с улыбкой попросил:
– Не надо шуметь… Пожалуйста!
Практически весь олимпийский резерв вежливо занимался наведением порядка, а на экране тем временем шел ролик с титрами «Отрывок из киножурнала «Новости дня», декабрь 1985 года».
Доктор Губер в больнице ведет прием, идет по больничному коридору, беседует с другими врачами…
«Уже восемь лет кафедру Общей терапии Минской городской клинической больницы возглавляет доктор медицинских наук Илья Игоревич Губер, заслуживший всеобщее признание как один из лучших диагностов страны… В сложных медицинских случаях, отчаявшись поставить верный диагноз, коллеги из разных городов Советского Союза обращаются за помощью к доктору Губеру»…
Отрывок закончился, в притихшем зале включили свет.
Доктор Губер засмеялся и покачал головой:
– Ладно шарлатаном, но актером меня еще никто не называл!
Слава поднял правую руку и с огромным усилием разжал скрюченные пальцы.
– Молодец, – похвалил его Арбенин. – Но это ты уже делал… Давай попробуем левую?.. Подними левую руку.
Паренек послушался.
– Сожми пальцы в кулак…
Пальцы подростка буквально заходили ходуном от напряжения.
– Они не верят, что ты это сделаешь. Никто не верит… А ты сделаешь!.. Сожми. Пальцы. В кулак.
Славины пальцы начали сжиматься…
– Все… Разожми…
Парень медленно выпрямил пальцы – и они уже не так скрючены, как раньше…
Зубарев встал и начал аплодировать, спортсмены подхватили, потом еще кто-то из присутствующих, и все больше и больше…
Арбенин, не отрывая взгляда от Славы, вскинул руку ладонью в сторону зрителей. Через секунду в зале воцаряется напряженная тишина.
– Положи руки на колеса… Сожми… Теперь ты сможешь ездить сам… Один.
Слава растерянно уставился на Арбенина.
– Сможешь, – твердо сказал Николай. – Езжай!
Руки подростка задрожали, лицо перекосилось, но в конце концов колеса сдвинулись с места – на какой-то сантиметр…
– Еще! Еще! Не останавливайся!
Слава – очень медленно, но сам, – покатился вперед, плача от счастья.
Зал взорвался аплодисментами уже без подсказки Зубова и крепких молодых людей. На сцену выбежала Славина мама и, плача, обняла сына.
Николай улыбнулся, наблюдая за этим, – чудовищно усталый, но счастливый.
Виктор Ставицкий с каменным лицом неподвижно сидел у телевизора.
– Ну, хватит уже смотреть! – одернула его Вера. – Ты обещал с Дениской погулять.
– Не хочу гулять, мне интересно! – воспротивился мальчик и кивнул на экран. – Папа, а ты так можешь?
– Не знаю, не пробовал…
– Конечно, может! – поспешила сказать Вера.
Ставицкий, улыбнувшись Денису, «побежал» по нему «человечком» из среднего и указательного пальцев, напевая:
Папа может, папа можетВсе, что угодно…Денис расхохотался, уворачиваясь и резво отползая от щекотного «человечка».
Ставицкий снова обернулся к экрану, где говорил доктор Губер: «Я не знаю, что тут сказать… С научной точки зрения это объяснить невозможно!»
В дверь постучали, и в номер заглянул крайне взволнованный Гузак.
– Витя, можно тебя на минутку?
Ставицкий вышел из номера и едва успел закрыть дверь, как взбудораженный Гузак буквально налетел на него:
– Видел, что он делает?! Он же порвал зал!.. Не только зал – всю страну!
– Тебя это бесит?
– А тебя нет?! Зря ты ему на телевидение помог попасть!
– Почему зря? – мрачно усмехнулся Ставицкий. – Людям вообще помогать надо. Слышал об этом когда-нибудь?
Гузак лишь отмахнулся: мол, не до шуток сейчас.
– Леня, чего тебе не хватает? У нас все время полные залы…
– Были полные!.. Теперь у него будут.
– Ну, это пока… Видел, как он на сцене тратится?.. Долго так не протянет.
Арбенин сидел в комнате отдыха вялый, опустошенный – казалось, у него совсем закончились силы, даже порадоваться вместе со всеми.