Чудотворец
Шрифт:
– Ого! А че такой борзый?..
В салоне «мерседеса» шел свой разговор.
– Не только себя – ты меня подставил! – процедил Патаев.
– Я ничего не обещал. Это – коммерция; всегда есть коммерческие риски.
– Думать надо, чтоб рисков не было! Не уверен, что сможешь – не делай!
Повисла пауза. Патаев и Арбенин уставились друг другу в глаза, и водитель толкает Николая в плечо.
– Э?.. Чего пялишься?!
– Все нормально, – кивнул ему Патаев и обратился к Николаю: – Значит,
– Мне казалось, мы – равные партнеры?
Патаев, уже спокойный и уверенный, посмотрел на Николая с чуть снисходительной усмешкой.
– Даже среди равных партнеров есть тот, кто чуть-чуть равнее…
– Значит, так, – негромко проговорил Арбенин. – Все, что касается моих выступлений, я буду решать сам.
Он открыл дверцу и вышел из машины. Зубарев, выплюнув травинку, встал со скамейки и шагнул к нему.
Конев, лежавший на земле, пошевелился, приходя в сознание…
В комнате отдыха Николай, Юра и доктор Губер смотрели телевизор.
В своей комнате на диване сидит девушка, рядом – ее мама. С ними беседует Ярослав Гудовский.
«…От него какая-то сила – я ее чувствовала!»
«Однако обещанного света вы так и не увидели?»
«Может, увидела? Секундную вспышку… Я же не знаю, какой он?..»
Гудовский задумчиво кивает, с сочувствием глядя на девочку:
«Или просто очень хотели увидеть?»
Ведущий стоит на улице и проникновенно говорит в камеру:
«Нет ничего более жестокого, чем вселить в детскую душу надежду, а потом разрушить ее…»
– В «Вечерке» тоже статья… – сказала вошедшая в комнату отдыха Настя и положила на стол газету. На первой полосе – крупный заголовок «Слепая вера в чудо» и фотография девушки в темных очках.
– Шустрые ребята, – зло усмехнулся Юра, выключив телевизор, – лупят по всем фронтам: газета, радио, телевидение…
– Теперь уже не только здоровьем рискуете, – заметил доктор Губер Николаю. – Стоит еще раз оступиться – в порошок сотрут.
– Скоро в конторе начнем прием, консультации, – задумчиво проговорил тот. – Тоже надо быть осторожней – вдруг кто-то из пациентов интервью даст?
– При чем здесь это?! – в сердцах воскликнул Юра. – Там одно – тут другое!
Доктор Губер скептически покачал головой:
– Николай Ильич, что вы все время утрируете?.. Я правда не пойму: зачем каждый вечер так рисковать, когда есть десятки способов покорить зал?
– Как Ставицкий?
– А Ставицкий при чем? – пробурчал Юра. – Тебя никто не просит «подсадных» в зале рассаживать!
– Сговорились? – старший Арбенин хмуро посмотрел на Юру, потом на Настю и Губера.
– Да нет, – пожала плечами Настя. – Просто очевидные вещи… У вас была остановка сердца;
Николай усмехнулся и негромко – словно сам себе – произнес:
– Будем делать «шоу бродвейского уровня»…
Зал был полон – ни одного свободного места.
В первом ряду сидел Патаев и с каменным лицом наблюдал за тем, как мимо десятка женщин, выстроившихся на сцене в ряд, ходил Арбенин.
– Кто же из этих женщин беременна?.. Сейчас, секунду…
Остановился. Круто обернувшись, указал на одну из женщин.
– Третий месяц. Примерно десять недель… Я прав?
Та улыбнулась и закивала, а в зале оживились, захлопали… Женщины направились к ступенькам, ведущим со сцены в зал.
– Куда же вы? Вот они, женщины – обманут, и сразу бежать! – укоризненно покачал головой Арбенин. – Зачем вы меня обманули?
В зале выжидательно притихли, а женщины с улыбками перебрасывались взглядами, не понимая, в чем их обвиняют.
– Было условие: десять женщин, одна из них беременна… Я ничего не путаю?
Все кивнули, из зала тоже послышалось несколько голосов: «Нет! Нет!»
– Как вас зовут? – обратился Арбенин к одной из женщин.
– Лиза.
– Вы с мужем давно хотели ребенка, даже у врача были… Я прав?
Лиза кивнула, и Николай обернулся к залу:
– Лиза не хотела обманывать, она просто пока не знает, что тоже беременна – очень маленький срок… Поздравляю вас!
Зал взорвался аплодисментами. Потрясенная Лиза заплакала от радости и принялась благодарить Николая так бурно, будто он каким-то образом был причастен к ее беременности…
Затем посреди сцены поставили ширму из черной плотной ткани. С одной стороны встал Арбенин, которому завязали глаза платком. С другой стороны ширмы зрители видели девочку лет десяти, сидевшую на стуле.
– За ширмой молодая, симпатичная девушка… Сидит на стуле…
Девочка встала – в зале послышались смешки.
– Нет! Не сидит… Стоит… Рядом стул, но она стоит…
Девочка, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться в голос, снова села.
Зал развеселился еще больше.
– Или все же сидит?.. Сейчас, секунду…
Девочка вновь вскакивает, а зрители уже хохочут во весь голос. Николай тоже улыбнулся, покачал головой:
– Девушка, перестаньте надо мной издеваться!..
Ширму убрали. В зале воцарилась живая, дружелюбная атмосфера, все зрители улыбались, поглощенные представлением.
На сцене очень серьезный Арбенин печально вопросил:
– Почему все меня сегодня обманывают? Вы абсолютно здоровый человек!
– Нет! – заявила улыбчивая молодая женщина, стоявшая в паре шагов от него.