Чудовища и люди
Шрифт:
– Она больше не говорила с тобой напрямую?
– Нет, ни разу. Хотя я и сам не пытался – ну, молиться там, или обращаться к Ней. Я просто делал подношение и спрашивал жреца, который его принимал, благословляет ли Богиня мои намерения. И жрец отвечал – обычно одним словом «благословляет», хотя трижды было сказано «нет». А как-то раз жрец просто велел мне убраться из города. Я уехал в тот же день, а потом узнал, что почти сразу после моего отъезда те маги, которые нанимали меня в экспедицию, явились в этот город набирать наемников.
– Когда мы были в Йоле,
Кирк кивнул:
– Сразу, как только у меня появилась идея присоединиться к Кашиме. Богиня одобрила.
– Ты упомянул жертву. Что это?
– Обычно – десятина от добычи и что-нибудь от моих последних мертвецов. В Йоле я положил на алтарь мизинец фальшивого купца. Убить его приказал ты, но смертельный удар нанес я, поэтому посчитал своим. Богиня приняла.
Свои мертвецы… Смерть всегда была лучшей жертвой для Серой Госпожи. И самой правильной смертью считалось убийство с пролитием крови.
Пусть он и не стал жрецом, но Кирк все равно служил Серой Госпоже – так, как мог и как умел.
– Ты думал о том, почему богиня заявила свое право на твою смерть? Почему Ее жрец спас тебя в детстве, а у Черного Источника Она вмешалась лично?
– Думал, – Кирк кивнул. – Честно скажу, мне пришла в голову только одна причина – добровольное жертвоприношение. В нужном Ей месте и в нужное время.
Добровольное жертвоприношение.
Тысяча людей, чьи жизни взяты на алтаре против их воли, дадут меньше Силы, чем одна, отданная добровольно.
Арон слышал, что в былые времена в некоторых храмах некоторых богов – и не только Темных богов – брали детей, от которых отказались их родители, и растили из них вот такие добровольные жертвы. Внушали им с раннего детства, что это их судьба, их предназначение… Потом эта практика прекратилась – по неизвестной причине.
– И ты – если Она потребует – ты согласишься? Принести себя в жертву? Добровольно?
Кирк посмотрел на него и вдруг расхохотался, запрокинув голову, потом пихнул его рукой в плечо.
– Видел бы ты свое лицо, Тибор! Я и не знал, что тебя так легко удивить.
– Ты не похож на человека, который согласится сам лечь на алтарь, – искренне сказал Арон, – вообще не похож.
Кирк пожал плечами.
– Будь уверен, на алтарь я точно не тороплюсь. Но я уже четырнадцать лет живу в долг – а свои долги я отдаю всегда.
«Все еще считаешь, что жезл Каира Солнечного стоит риска?» – немного позднее спросил Арон у Прежнего.
«Стоит. Безусловно стоит,» – ответил тот немного рассеянно, словно бы его мысли занимало что-то другое. – «Сейчас, понятное дело, идти за ним глупо. На сырой Силе и тех немногих заклинаниях, которые ты освоил сам или подхватил из моей памяти, проклятие Змея не преодолеть.»
«Будь в этом теле ты, на пике своей силы, – сумел бы сломать это проклятие?»
«Конечно,» – в голосе Прежнего не было и тени сомнения.
«Сломать проклятие бога?» – уточнил Арон недоверчиво.
«Ну не сломать, ладно,» – возникло ощущение, будто Прежний
«Конечно,» – эхом отозвался Арон и после паузы сказал, – «сегодня вечером продолжим с воспоминаниями.»
«Уверен?»
«Уверен.»
«Хм-м. Ну как скажешь, братец, как скажешь.»
Врата, которые открыл Вечный, не походили на Врата. Он не призывал стихийных духов, чтобы они построили арку перехода. Он не призывал Тьму. Он просто махнул рукой, и воздух впереди замерцал бледной радугой.
– Идем, – велел Вечный и первым шагнул внутрь Врат, которые не были Вратами.
Они не были Вратами снаружи, и они не были Вратами внутри – переход не походил на переход, не походил ни на какую магию, которую Арон творил сам или испытывал на себе – но для простоты Арон все же решил мысленно именовать их Вратами. И, впервые после смерти Мины, он ощутил, как внутри шевельнулось то яркое, почти детское любопытство, желание узнать, понять, повторить, сделать лучше, которое толкало его вперед все годы ученичества.
Врата открылись на мощеной площадке перед трехэтажным особняком. Судя по густому парку, окружающему дом, особняк явно не был городским. Арон чуть приподнял брови, оценивая здание. Белоснежные колонны перед входом, белоснежный фасад, мозаичные узоры над широкими окнами… Честно сказать, он иначе представлял себе жилище Вечного. Уж точно не как загородную виллу, одну из тех, которые так любят нобили королевства Альдемар.
– Через две недели твое эррэ не сможет удержать Дар и ты умрешь, – сказал Вечный, повернувшись к Арону. – Поэтому с твоим мастерским экзаменом я тянуть не буду, проведу через пару дней, после небольшой подготовки. Если выживешь, я буду учить тебя еще год – потому что иначе ты не сможешь закончить то, что не успел закончить я.
Год учебы у величайшего мага мира? Это было не то предложение, от которого Арон мог бы отказаться… собственно, он и не мог. Вечный ничего ему не предлагал, он просто ставил в известность.
– Когда начнется подготовка к экзамену, мастер? – спросил Арон своим самым вежливым тоном.
– Сейчас.
Вечный не учил его заклинаниям или обращению с артефактами, контролю над стихиями или над стихийными духами. Вообще то, что Вечный называл подготовкой, не имело ничего общего с магией – с той магией, к которой Арон привык.
Можно ли назвать магией умение видеть иначе? Умение расщеплять существующую реальность на составные части и строить из этих частей нечто новое – но строить не в реальности, а в своем разуме? Создавать мысленные лабиринты с десятком выходов и сотней тупиков? Создавать геометрические фигуры, не имеющие смысла? Безумное сочетание кубов, тетраэдров и пирамид?
Потом Вечный принес свитки с изображением странных узоров, от разглядывания которых у Арона начинало ломить виски, но которые он должен был запомнить и повторить, сплетая вместе шелковые нити…