Чудовища
Шрифт:
— Муравьи, — тихо отвечаю, хотя те насекомые отличались от земных…
— Что? — хмурится Зак.
А я добавляю:
— Огромные такие, но, когда я вырос, больше не встречал таких больших муравьев. Только маленьких…
— Что он несет? — обращается Зак к кому-то рядом. Я не могу разглядеть к кому, все расплывается.
— Потом меня нашел родитель, и мы охотились вместе. Он учил меня всему, пока не пришел Крес…
— Похоже, разряд тока после длительного голодания оказался слишком сильным, — раздается женский голос, и к моему лицу подносят
Хватаю губами трубку и втягиваю в себя питательный раствор. На вкус как клубника…
— Это протеиновый коктейль, как раз только что досинтезировался, — сообщает все тот же голос, и я наконец вижу его обладательницу: красивую самку человека со светлыми волосами и большими голубыми глазами.
— Что такая красивая самка человека делает на этой Богом забытой планете? — интересуюсь, улыбаясь.
— Ио! Сконцентрируйся! — возмущается Анна и отвешивает мне пощечину.
Сознание немного проясняется, а щека начинает пылать.
— Ты помнишь, кого ты сожрал первым на космолете «Магеллан 345»? — сверлит меня взглядом Зак.
— Женьку! Того извращенца… — отвечаю.
— Ты можешь его восстановить, так же, как и Анну?
— Думаю, да, — хмурюсь я и с трудом вспоминаю: надо метаморфировать мозг Макса в мозг Жени. Потом еще несколько клеток. Так, чтобы можно было снять ДНК. Главное, устранить свое сознание из мозга Жени, чтобы в копию личности записались только его воспоминания, а не мои.
— Тогда сделай это, Ио! — требует Анна.
И я улыбаюсь:
— Конечно, дорогая.
Анна почему-то вздрагивает, отстраняется и испуганно шепчет:
— Он сказал это… голосом Алекса! Зак, ты слышал?!
— Да, Анна! — отвечает иланин, возясь с аппаратурой. — Тебе показалось. Лучше вон, помоги мне.
Теперь они вместе возятся с аппаратурой, а я отдаю клеткам мозга приказ метаморфировать в клетки Жени. Компьютер натужно гудит, записывая все эти мысли и воспоминания в электронную копию личности. «Тушу» иммунитет и метаморфирую руку Макса в руку Евгения, Зак сосредоточенно берет из нее пробы ДНК. Главное, не потерять контроль и не метаморфировать в какую-нибудь кракозябру, чтобы импланты не сползли куда-нибудь в печенку, а то я же их потом не верну.
Восстановление Жени заняло несколько часов. Почти все это время я пил питательные коктейли через трубочку, так что около меня на полу образовалась целая куча пластиковых стаканов. Впрочем, Анна время от времени выбрасывала их и приносила из 3D-принтера новые. А Карим бдел в нескольких метрах от меня, держа наготове электромет.
И вот саркофаг 3D-принтера с шелестом открылся, оттуда вырвался пар, и чья-то рука схватила край саркофага. Женя поднялся и удивленно осмотрелся.
— С возвращением, Женя! — радостно воскликнули присутствующие.
А он смотрел недоуменно и даже несколько смущенно. Похоже, вообще не понимал, что происходит. Оно и не странно, много ли мы понимаем, когда приходим в этот мир?
Черт, а я ведь помню этого парня! Ну и шалунишка же он!
29 — Мстить или не мстить? (Михей)
Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
Смиряться под ударами судьбы,
Иль надо оказать сопротивленье
И в смертной схватке с целым морем бед
Покончить с ними? Умереть. Забыться.
В памяти запечатлелась лучезарная улыбка и звонкий смех, волосы, подобные крылу ярохвостки, и стройный стан, и нежность рук… Три пары грудей! Три пары грудей — особенно! Но еще и длинные зимние вечера, в которые я учил ее грамоте. Любавушка быстро схватывала, интересно было послушать, как она милым нежным голосочком читала стихи из маменькиной тетрадки:
— «Жил осьминог со своей осьминожкой». Ой! Михей, так энто же про новых людей! Про разнообразных, что опосля Катастрофы появилися. Но ты вообрази себе энто диво дивное! Человек с осемью ногами! Видано ли такое? И каково же энто?! И жена у него такая же.
— Ты, Любавушка, далее читай, — попросил я.
— «И было у них осьминожков немножко». Вона оно как! И детишки у них такие же! Все в маменьку с папенькой! Но как же энто? Осемь ножек! Ты себе представить такое годен?
— А чаго же тут такова? — удивился я. — Есть же люди с рогами, шерстью и хвостами, вонна жонка Ерофеева и вовсе намедни дитятко с копытами родила. Токмо оно сразу дух испустило. А у Федьки-то Прохорова две головы! Чаго же тут такова дивного в осьми ножках?
— «Все они были разного цвета: первый — зеленый, второй — фиолетовый, третий — как зебра, весь полосатый». Михей, а что такое зебра?
— Ну, — я почесал репу, — энто до Катастрофы такое было. Сейчас уже никто и не помнит. Но ты далее читай!
Она и читала, не по складам уже, а, как водится, быстро. А когда дошла до момента: «Была у детишек плохая черта: они, как хотели, меняли цвета», — опять заволновалась:
— Михей, да ты вообрази! Энти новые еще и цвет кожи менять умели! Как же энто?
— Сказывают, бывают люди дюжие, аки кони рогатые, быстрые, что те олени белопятные, крысоловы и вовсе ночью видят аки мы днем. А бывают и такие, которые в лицо кому плюнут — у того и ожог останется.
— Ожог?! — округлила глаза она.
— А то! Так чего же бы и цвета некоторым не менять? Батюшка ведь сказывал, что, когда гнев Господень на людей пал, сжалился Великий да благословил несчастных и облагодетельствовал некоторых дарами обильными.
Старые добрые времена. Как бы сейчас хотелось вернуть их да навсегда там и остаться. А тогда ведь казалось, что все время чего-то не хватает: вона лошадей бы еще завести да огород распахать, да к сеновалу крышу починить. И все время так, вот еще энто, и тогда уже счастье. А время-то уходило, уходило родимое! Откуда же мне тогда было ведать, что я был счастлив?