Чудовище для красавца
Шрифт:
Леонар разомкнул объятия и позволил Химемии выпрямиться. На ее лице лежала тень боли от потери близких, но ее место постепенно занимали счастливые волнения о будущем.
— Полагаю, ваш лекарь тоже будет там. А он…
«…Откуда? О! Остин Хест был ещё на первом корабле – служил на «Яркой звезде» и был в команде до захвата её пиратами. Ему не повезло остаться на одном из сбежавших судов. Был рабом четыре года, затем возвращен на родину. После пережитого в неволе он… изменился. Так говорил отец. Вы не поверите, но раньше
— Да, поверить в это сложно, — невесело улыбнулся юный лорд, вспоминая нездоровый вид лекаря.
«Я была очень мала, когда отец и лекарь встретились снова в одном из королевских портов. Тогда отец приглашал его вновь на службу, но Остина на корабль заманить не смог. Остин стал бояться моря. Почти что ненавидеть. Что не коснулось отношения к капитану. Когда случилось горе, он сразу же откликнулся на письмо и прибыл в «Ласточкино гнездо» лечить меня и отца. И, да – я хочу его пригласить. Он тоже мой дорогой друг. Член семьи».
— Ещё я хотел бы узнать: зачем вы взяли его в поместье моей семьи? Думали, вас отравят у нас?
«Что вы!» — отмахнулась графиня. — «Мне действительно была нужна его помощь. Эти платья», — она поморщилась, — «чтобы перья не торчали, приходилось часть вырывать».
Леонар с ужасом посмотрел на девушку. Некоторые перья действительно были очень длинными и торчали бы из рукавов или из-под подола. Как, должно быть, было больно терпеть подобное.
— Мне жаль.
«Забудьте. Это было необходимо для моей маленькой лжи. Давайте лучше вернемся к теме свадьбы…»
Переключившись на обсуждение предстоящего свадебного торжества, молодая пара коротала ночь под открытым небом, пока не начала обсуждать звёзды. Одну звезду в рисунке созвездия Пламени звали Онёр.
Леонар всмотрелся в море. Подзорная труба не видела суши, не видела кораблей. Лишь тьму и блики. Где она теперь? Он ощутил себя вновь слепым, бездумно смотрящим в никуда. Графиня все понимала: он думает о той, кто его обманул и предал.
Юный лорд не понимал причины – глупость ли его, или приворот – но из головы не шли два образа. Один придуманный, второй реальный. Онёр не желала растворяться в мыслях и уплывать от тревожных берегов сомнений. Её торжествующий лик стоял перед глазами.
— Ведь уже решил, что не люблю. Винил во всех несчастьях похоть и глупость. Так почему?
«Сердцу не прикажешь», — тихонько ответили ему. — «Время лечит, но не над всеми напастями оно всесильно. Ах, если бы вы только злились, было б проще».
— Знаю. Но я не злюсь. Судьба так раскидала карты, что нам с ней не дано пойти по счастливому пути. А путь мести мне противен.
«Думаете, она удовлетворится причинённым вам страданьем?»
— Надеюсь,
А что, если она начнёт охоту не за ним, а за его будущей женой? А может, за его будущим ребенком? Как быть? Имеет ли он право сомневаться дальше?
«Пойдёмте спать, милорд. Утром полегчает».
Он думал долго, ворочался во сне и, наконец, поднялся. Укрыл спящую деву и вышел на палубу. Как он и думал, одна гарпия продолжала наблюдать. Это был мужчина – гарпий. Сидел на остатках мачты, скрытый ошметком паруса. Леонар позволил себе сомневаться ещё мгновение, и вот он позвал пернатого мужчину:
— Прошу вас, спуститесь. Я хочу вам рассказать о людях, которых не будут искать в нашем королевстве. О пиратах, кто не ходит под черными парусами. Я нарисую вам их портреты. Если вы их углядите, забирайте.
Гарпий посмотрел на человека и кивнул. Дождался, пока он закончит рисовать и кивнул ещё раз, забрав портреты. Леонар никогда не думал, что привитое ему в детстве умение будет им использовано таким вот образом. Невольно вспомнилось, что траурную ленту он уже держал в руках, и смерть любимой уже оплакал.
— Прощай, Онёр.
Глава 14
Из дневника графа Леонара Фаилхаит.
«В пору юности я совершил ошибки и прошу судьбу не наказывать моих детей за них. Раз придется отвечать, пусть перед судьей предстану я. А мои дети пусть не знают бед. Ах, если бы такое могло быть, но то другая повесть. А пока впереди вся жизнь.
Наутро гарпия нашла юношу облокотившимся на мачту. Он смотрел куда-то вдаль и не видел моря-неба. Всё думал над совершённым злодеянием. И нет, он не хотел ей смерти, он просто не хотел в будущем вновь увидеть Онёр и испытать боль предательства опять. Боялся понимания её испепеляющего желания причинить страдания его семье. И своего прощения.
— Мне кажется, я предал человечность, — сказал Леонар, заметив девушку. — Отец порою говорил, что, защищая дорогое, перед нами встаёт выбор жертвы: потеря себя или сознавание бессилия. Но только сейчас я понял значение его слов.
Химемия молча обняла. Ветер шептал ей о бессмысленности утешения превращающегося в мужчину юнца. Он сделал выбор, а ей, как женщине, как будущей жене надлежит поддержать. Возможно, упомяни она свой поступок, письмо к длинноухому знакомому, – и Леонару стало бы легче. Но графиня посчитала нужным умолчать. Боялась, что мужчина обвинит её в лишении себя.
К середине дня на корабль спустилась гарпия. Чудной солнечной расцветки. Больше всего она напоминала огромную канарейку. Пернатая гостья сразу же подошла к Химемии, и между ними состоялся беззвучный диалог, по окончании которого графиня заявила: