Чудовище
Шрифт:
– При пожаре от этой лестницы не было бы никакого толку. – Он показал мне, что лестница спускается в огороженный сад, выйти из которого невозможно, и если бы все жильцы собрались в саду, случилась бы трагедия: им бы на головы падали обломки горящего дома, а мы даже не смогли бы убежать. – Лучше взять веревку с узлами, – продолжал Касс, – привязать к кровати или оконной раме и по ней вылезти на улицу.
Мне понравилось, что он так спокойно рассуждает о всяких ужасах. Еще мне понравилось, что он хотел меня спасти. В сказке «Гензель и Гретель» всех спасала девчонка, но
– Мать взбесится, когда узнает, что я был у вас, – сказал Касс, набрал пригоршню гравия с дорожки и принялся швырять камешки в траву. – Ты знаешь, что твоя мать – любовница моего отца?
Я кивнула.
– Ну, вот потому и взбесится. Когда все открылось, она такую бучу подняла! Она-то думала, папа работает как проклятый, а он по бабам ходит.
– Они с мамой уже давно встречаются, – ответила я.
– Вот именно, – резюмировал Касс.
И рассказал, что его мама выгнала отца, но тот поклялся измениться, и она приняла его обратно. Касс сказал, что отец вечно извиняется, но всегда врет, и Кассу надоело, что родители ведут себя как полные придурки.
– А потом мама узнала про ребенка… – Он так печально посмотрел на меня, что у меня сжалось сердце.
– И что она сделала? – прошептала я.
– Орала как резаная. Била посуду и всякое такое. Швырнула отцу в голову чашку с чаем, прикинь? Вообще чума.
Он рассмеялся, и я за ним.
– Попала?
– Не, он пригнулся, чашка разбилась о стену, но чаем его облило конкретно.
Я посмотрела Кассу в глаза.
– А что она еще разбила?
– Сбросила с лестницы телевизор.
Тут мы расхохотались как ненормальные.
– Во дает, – сказала я, – сильная у тебя мама.
На это Касс ответил.
– Подумаешь, телевизор был маленький и она все равно собиралась покупать новый, так что невелика потеря. Мама считает, что у папы теперь прекрасная новая жизнь на новом месте с новой женщиной и готовой дочкой.
– Она про меня знает?
– Конечно.
Я просияла при мысли о том, что взрослые говорили обо мне и какая-то чужая тетка мне завидует.
Я показала Кассу свой фирменный способ залезать на дерево и объяснила, с какой ветки удобнее перебираться на стену. Он отметил, что я точно знаю, как вести себя при пожаре, так что наверняка спасусь. Мы залезли на самую верхушку, и я показала ему окна нашей квартиры, мы высматривали в них мою маму и его папу, но в стеклах отражалось солнце, так что мы ничего не увидели. Потом мы принялись разглядывать чужие окна, надеясь, что увидим кого-нибудь из соседей голыми, но тоже никого не увидели. Еще мы играли в дурацкие игры: у кого самые дебильные занавески, у кого больше всего хлама на подоконнике, у кого самые грязные стекла и самые уродливые цветы. Сошлись на том, что этого добра полно у обоих. И хохотали как ненормальные. Мне почему-то было приятно, что я могу его рассмешить.
Но приятнее всего было, когда он спросил меня о моем отце.
– Я никогда его не видела, – ответила я. – Он бросил маму, когда она забеременела мной.
До этой минуты я никогда в жизни не радовалась тому, что не знала отца. Но,
Он протяжно присвистнул и пожал мне руку.
– Как же меня бесят взрослые, – сказал он.
Мы словно надрезали пальцы ножом и породнились кровью.
2
Наша квартира была похожа на рекламную картинку: в окна било яркое солнце, стол на кухне ломился от вкусностей. Айрис рисовала, сидя за журнальным столиком, Джон развалился в кресле, ковер устилали субботние газеты. Я надеялась, Джон промолчит, но стоило мне войти в комнату, как он тут же вскинул глаза:
– Ну что, успокоилась?
– Прости.
– И все?
– Прости, что я тебе такого наговорила. Я не хотела. Надеюсь, вечеринка получится замечательная. Обещаю, что больше не сорвусь.
– По-моему, ты просто издеваешься.
И уткнулся в газету. Я выдохнула.
Айрис улыбнулась.
– Посмотри, что я нарисовала. – У нее получился сказочный замок из стекла и зеркал, уходивший в синее небо. – Это наш новый дом, – пояснила она. – Папочка его построит, когда мы разбогатеем. Тут вот башенка, – она указала на самую низкую башню, – а это называется «бойница».
– Умница, – похвалил Джон. – Хочешь, расскажу, что такое бастион?
– Нет, спасибо. – Айрис сунула в рот кончик фломастера. – А сейчас я нарисую указатели для вечеринки, чтобы гости знали, что туалет наверху.
Я чмокнула сестренку в макушку. От нее пахло печеньем.
– Это же сколько тебе придется рисовать!
Она кивнула.
– Ничего, у меня безграничное терпение.
Порой мне не верится, что мы родные сестры. И не только потому, что Айрис в свои шесть лет знает уйму слов: она еще и очень талантливая. И безумно красивая. Как инопланетянка. Вот так причудливо сплелись гены мамы и Джона. Я по сравнению с ними просто уродина.
Джон тряхнул газетой.
– Без комплексов, – сказал он. – Восемь букв, вторая «м».
Жаль, что я так мало знаю. Мне бы хотелось блеснуть перед ним интеллектом.
– Я сперва подумал, что «аморальный», – добавил Джон, – но оно слишком длинное.
Может, ему и правда нужна помощь? Я плюхнулась на диван напротив.
– Хочешь, посмотрю в интернете?
– Не надо, так нечестно. – М-да, помощь ему явно не нужна. Он щелкнул ручкой по газете. – Ты ведь переоденешься к приходу гостей?
Я оглядела свои джинсы. На колене дыра, края штанин в грязи. Я ходила в них вчера и сегодня утром снова натянула, не проверив, чистые ли.
– Да, я надену платье.
– Отлично. И какое же?
– Новое. Потом покажу. Сперва помогу маме.
Мама на кухне гремела посудой. Коллеги Джона привыкли к вечеринкам, еду для которых заказывают в ресторане, но он заявил: мол, хочу, чтобы на этот раз все было домашнее, так что маме пришлось расстараться.
Я вжалась в диван: меня вдруг охватил ужас. Все эти архитекторы, коллеги Джона, наверняка такие же умники и модники, как он сам. И я весь вечер буду чувствовать себя последним ничтожеством.