Чудовище
Шрифт:
Я обернулась к нему.
– Первое правило – быть добрым.
Джон смотрел на меня не мигая.
– Второе правило – быть добрым.
Наверное, он сейчас сжал под столом кулаки.
– И третье правило – быть добрым.
Я замолчала. В комнате стояла странная тишина. Наконец мама зааплодировала, но гости почти не хлопали. А я-то думала, что они одобрительно закричат. Мне казалось, дедушкины слова способны изменить мир.
Мама подошла и обняла меня.
– Умничка, – сказала она.
Я
– На какую реакцию ты рассчитываешь? – спросила Керис.
Да на преображение. Чтобы Джон, услышав дедушкины слова, поклялся измениться.
Джон никак не прокомментировал мое выступление. Встал и тоже произнес речь. Поблагодарил собравшихся за то, что пришли, хотя я уже это сделала. Поблагодарил нас с Айрис за то, что мы были подружками невесты (хотя формально я выполняла роль отца невесты), а маму – за то, что согласилась стать его женой. Сказал ей, что она красавица, что ему невероятно повезло, и наконец упомянул о Кассе, – дескать, тот, к сожалению, сегодня не смог приехать.
После него поднялся Роджер, сообщил нам, что Джон – ценный сотрудник, и как приятно, что он наконец-то решил узаконить отношения с мамой. Потом Роджер выдал несколько дурацких шуток, но подчиненные приняли их благосклонно – прямо заходились от хохота. Может, боялись, что, если не будут смеяться, то он их всех уволит? Моника не смеялась. Расстегнула ремешок туфли и покачивала ею туда-сюда. Я попыталась представить, как они с Джоном целуются. Но этот образ так меня смутил, что я тут же его прогнала.
Когда все договорили, мама с Джоном вышли резать торт, фотограф снова принялся всеми командовать, а я удалилась в туалет и посмотрела на себя в зеркало – сильно ли изменилась. Я не смогла выдержать собственного взгляда. Я выглядела, как девушка, которая готова ходить на цыпочках.
У дверей туалета меня поджидал Бен.
– Классная речь.
– Спасибо.
– Но нам обязательно нужно поговорить.
– Обязательно?
– Ради Айрис.
– Ты о чем?
– Пойдем в сад.
У дверей курили гости, но мы ушли к калитке, которая вела на улицу, и сели за столик. Меня вдруг охватил страх.
– В чем дело, Бен?
– Хочу кое-что тебе показать. Один ролик с камеры. Я снимал Джона.
Он что-то натворил. Иначе Бен не стал бы мне это показывать.
– Я не хочу это видеть, правда-правда. Не заставляй меня.
– Что с тобой стало, Лекс? – Бен недоуменно посмотрел на меня.
– Ничего.
– Ты изменилась.
Я покачала головой – мол, не понимаю, о чем ты. Не хотелось признаваться, что дважды в день я принимаю по пять миллиграммов метилфенидата.
– Я пока что никому это не показывал,
– Ты меня пугаешь.
Он протянул мне наушник, второй вставил себе в ухо.
– Звук я записывал отдельно, чтобы можно было потом монтировать с разными фрагментами. Не пугайся, когда услышишь свой голос.
– Я там тоже есть?
Бен кивнул.
– Я наложил фильтр, вставил титры, но если хочешь, мы все это еще чем-нибудь дополним. Решать тебе.
И нажал на кнопку камеры. В солнечном небе кружились розовые лепестки. Бен снимал у ратуши, после церемонии, люди сновали по лестнице, Джон и мама смеялись. Потом к ним подошла я, он приобнял меня. Сцена закончилась, появился титр: «Хороший человек».
– Бен, что это за фигня?
– Смотри.
Титр потускнел, сменился общим планом: Айрис на парковке с торца ратуши стягивает с себя платье и остается в джинсовом комбинезончике. С невозможно-довольным видом она швырнула платье на капот.
Зазвучал отрывок из моей речи:
– …он будет хороший. Я спросила, что это значит…
Изображение исчезло; следующий кадр снимали из салона машины, через окно. Если бы я с таким ужасом не ждала, что будет дальше, обязательно похвалила бы Бена за умелое построение кадра. Но между автомобилей на камеру мчался Джон; послышался его приглушенный крик.
– Что ты вытворяешь, черт возьми?
В кадре снова появилась Айрис, на этот раз ближе. Она испугалась было, но потом уперла руки в боки, подняла личико вверх и встретила Джона, точно отважный маленький воин.
– …существует три правила, чтобы сделать человека счастливым, – зазвучал мой голос.
Я в ужасе уставилась на Бена.
– Откуда ты это снимал?
– Из маминой машины. Теперь звук будет получше, потому что я открыл окно. Смотри дальше.
Джон бросился к Айрис, размахивая руками. Она покачала головой. Он взял платье с капота и протянул ей. Она снова швырнула платье на капот. Камера дала крупным планом ее милое разъяренное личико. И снова зазвучал мой голос: «И сегодня я хотела бы передать их тебе… Первое правило – быть добрым».
В кадре раздался голос Джона:
– А ну надень платье.
Айрис покачала головой.
– Я сказал, немедленно надень это сраное платье.
Айрис истерически рассмеялась и попыталась убежать. Он схватил ее за руку, Айрис шарахнулась, как от кобры, и принялась лихорадочно вырываться.
– Мне что, силой тебя переодевать?
Раскрасневшаяся Айрис отчаянно пыталась сбросить руку Джона. Из глаз ее текли слезы, и по-хорошему Джону следовало бы отпустить ее, но он этого не сделал. Он схватил ее за другую руку.