Чудовы луга

Кузнецова Ярослава Анатольевна

— Я так и сказала, — ядовито вставила Ланка.

Ласточка подняла бровь, но выяснять причины ланкиных обид не стала. Потрогала Раделю лоб, посчитала пульс, посмотрела язык. Чудье молочко, из чего бы его не делали, положительно творило чудеса. От Бога или от черта — потом разберемся. У лорда есть духовник, а Ласточка давно уже этот вопрос для себя решила. Все, что облегчает страдания и дарит исцеление — благо.

А в тонкостях пусть священники и монахи разбираются.

Ласточка поинтересовалась, кушал ли милорд, Радель заявил, что воздержался в пользу

притесненных женщин и сирот. Бадейка жидкой ячменной каши, едва сдобренной солониной, стояла на теплом камне среди углей. Найлы принесли с общей кухни кормежку сразу для всех, и Ланка, судя по всему, изрядно к вареву приложилась. Ласточка понюхала, покачала головой, поднялась и направилась к двери.

На стук ее кулака открыл Лаэ, и Ласточка тут же ухватила его за складку плаща у горла.

— Милорду требуется курица для супа. Не утка, не гусь, не солонина. Не каша. Курица! Добудь мне курицу, хоть из под земли!

— Это непростая задача, прекрасная госпожа. У нас и солонина на исходе. К тому же сейчас ночь.

— У вас в заложниках не абы кто — лорд старостержский! И он ранен. Владетели замков кормят благородных пленников со своего стола, напомни об этом своему лорду, если он забыл. Что ты так смотришь, или в Найфрагире другие порядки?

— Порядки те же. — Найл покачал головой. — Только со своего стола Кай может прислать разве что жбан яблочного вина. Ты удивишься, прекрасная госпожа, но, по-моему, он вообще ничего не ест.

— Как не ест? — поразилась Ласточка. — Вообще? Не может быть!

Лаэ пожал плечами.

— По крайней мере, ему не готовят отдельно. Мне приходилось видеть пару раз, как он ковырял в миске и отодвигал ее, нетронутую. Если он что-то ест, я этого не заметил, а в Верети я редко отхожу от него надолго.

Ласточка нахмурилась и решила выяснить этот вопрос позднее.

— В любом случае, милорду не следует подавать бурду для разбойников. Милорду требуется хорошая свежая и легкая пища, которая положена больным. Достань мне курицу, где хочешь. Озаботь Кая, пусть чудь где-нибудь украдет, если в деревне не найдется. Еще мне нужен котелок для варки. И свежая вода. И пусть кто-нибудь вынесет помойное ведро. И…

— Хорошо, хорошо, прекрасная госпожа. — Лаэ быстренько захлопнул дверь. Залязгал ключ в замке, словно найл не Ласточку запирал, а от Ласточки запирался.

Через некоторое время Лаэ принес петуха. Яркого, рыжего с зеленым, нанизанного на стрелу, как на вертел.

— Это же Горлан бабки Леши! — поразилась Ланка. — Он пуще ворона хитрый, никто его добыть не мог. Щавлик аж головой клялся, что самого сожрет, а перо с хвоста в шапку воткнет. Как же тебе-то удалось?

Лаэ хмыкнул.

— У Щавлика теперь ни пера, ни шапки, ни головы. А как добыл… Я одного из наших попросил, мы всю деревню обошли, все сараи прочесали. Кур таки нет, а этот красавец заорал к половине четверти, как петухам положено. А нашего я не просто так просил, у него удача вот тут спрятана, — Лаэ растопырил два пальца, указательный и средний. — Как раз в промежутке. Стрелковая удача. Ему

сам Аранон Арфист струною пальцы заплетал.

— И что, теперь твой приятель промаха не знает? — Радель, то засыпавший, то просыпавшийся, повернулся на шуршащих мешках. — Ваши барды такие сильные колдуны?

— Некоторые, любезный сэн, — уважительно ответствовал найл. — А Аранон — король бардов, ему тысяча лет. Он великий волшебник. Если уж он удачу струной от своей арфы примотает, вовек ее не потеряешь, удачу свою. Главное — струну не потерять.

— Что же, к какому месту примотать, то место удачливей прочих окажется?

— Удачливей, любезный сэн, но не за счет прочих. За счет самой удачи, что сбежать не может.

— А, вот это дело! Польза немалая, должно быть. — Радель негромко хохотнул. — А скажи мне, добрый юноша, на какой же член все больше удачу прикрепляют?

Лаэ опять хмыкнул:

— Да вы же знаете ответ, любезный сэн. Два члена у человека в жизни самые важные. Десница и тот, что между ног.

— Интересно, — Радель приподнял бровь. — А ты бы который выбрал?

Лаэ пожал плечами.

— Никоторый. Я бы голову выбрал.

Лорд Гертран расхохотался, но тут же сморщился и скрипнул зубами, неловко двинувшись. Ласточка, потрошившая ощипанного петуха, дернулась было к больному, но Лана уже поправляла постель, помогая милорду улечься поудобнее.

— Ты, парень, непрост, я смотрю. — Радель отдышался и снова разулыбался. — Говоришь складно, хоть и найл, и акцента не слышно. Ты ведь благородной крови?

— Мой отец Лайго Экель, по прозвищу Горностай.

— Экель? Погоди, ты найгонец? Из Леуты?

— Пока в Леуте сидел Сагарэ Аверган, отец был в изгнании. Мать с сестрой погибли, а меня он вывез. Служил у Кадора Тернского ровно десять лет, потом вернулся. Я в Даре большую часть жизни прожил, от того и говорю складно.

— Твой отец с тобой?

— Это я с ним.

— Как так получилось, что вы на службе у самозванца оказались?

— Судьба. — Лаэ растянул в улыбке губы, но глаза не улыбнулись. — Хуго Вольк захватил наш корабль, мы бежали из плена. Отец хотел нас вывести через дарские земли, мы еще до дождей поднялись по Реге, но потом нарвались на засаду и заблудились в болотах на границе. Я ранен был и совсем ослабел.

Ласточка слышала достаточно историй про зверски жестоких ингов, которым Найфрагир отдал Немой Берег под поселения. Сказывали, что Химера нередко делает свои дела ингскими руками.

— Судьба или случай вывели вас к Верети, это я понял. — Лорд Радель смотрел на найла, приприподняв бровь. — А по какой причине вы пошли служить разбойнику и злодею?

— Так это для вас он разбойник и злодей, — мягко отвечал Лаэ. — А мы увидели звезду во лбу у него.

— Какую еще звезду?

Лаэ помолчал, потом сказал тихо:

— Есть такой изначальный закон, любезный сэн, оставшийся нам от старых богов. Принявший угощение, а паче спасение из рук волшебного существа, обязан отблагодарить его так, как оное существо пожелает. Кай пожелал службы.