Чукотка
Шрифт:
В ярангах велись бесконечные разговоры о детях. К ночи, когда пурга становилась злей, во всех ярангах били в шаманский бубен, отгоняя злых духов от детей, находившихся в "яранге белолицых".
А школьники между тем жили в теплом, просторном и чистом помещении. Они учились, веселились, играли и все реже и реже думали о коварстве злых духов. И родители с каждым днем все больше убеждались, что с их детьми ничего плохого не случается, но беспокойство все же не покидало их. Да и скучно было в ярангах без детей.
Первые
В это время приехал старик Тнаыргын. Он медленно расхаживал по школе, внимательно рассматривал все. Старик был сказочником. Дети любили его и ходили за ним толпой.
– Не сказку ли ты приехал нам рассказать?
– спросила Тает-Хема.
Старик усмехнулся.
– Посмотреть приехал, как вы живете здесь, не обижают ли вас.
– Нет, старик, никто нас не обижает. Только скучно нам. Расскажи нам сказку.
– Какую сказку?
– Длинную. Про храбрость, про смелого охотника.
– Хорошо. Только надо поискать ее. Много сказок лежит в моей голове.
– Поищи, старик, поищи!
– упрашивали дети.
Старик долю думал, и дети не мешали ему, окружив его плотным кольцом.
– Ну хорошо, - сказал он наконец.
– Только дайте мне сесть по-настоящему.
Он сел на пол, поджав под себя ноги, и приготовился рассказать сказку о красавице Неускат и молодом охотнике Айване.
– Слушайте. Слушайте хорошо, - начал старик.
– "Жена Корауге великая шаманка была. Днем и ночью бьет она в бубен. Оттого протерла на правой руке четыре пальца до костей, на левой указательный и большой палец, рукава истерла до локтя.
Злые "келе" в "подсоседях" у нее живут. Не богаты шатры "подсоседей", не много в них добра и пищи. От шаманки зависят "подсоседи". Что скажет шаманка, то они и делают.
У шаманки дочь Неускат, первая красавица на земле. Никому не показывает она свою дочь. Держит ее в пологе, кормит готовой едой, одевает в новосшитые красивые одежды.
Красавица Неускат не скоблит шкур, не делает домашних работ, ветра не ощущает, солнца не видит - лицо белее снега.
Великая шаманка сделала своих "подсоседей" бедными, послушными. Они охраняют ее и дочь Неускат.
Каждый день пытаются приходить женихи. Дорога к ней - между двух озер.
Поперек дороги стоит железнорогий "келе" в образе оленя. Задними ногами вкопан в землю, рога по два размаха рук, все широкие отростки рогов - топоры, все тонкие - копья. Кто пройдет, того он и убьет.
Берега озера белеют костями убитых женихов; как морская пена, лежат они на берегу моря.
Говорит Айван:
–
Говорят ему старики:
– Напрасно себя не жалеешь. Еще не доходя до ее шатра погибнешь. Напрасной смертью пропадешь.
– Коо. Силой померяемся, - говорит Айван.
– Лук мой тугой и стрелы остры. Моя стрела пробивает дикого оленя. Может быть, и я убью кого-нибудь и дойду до красавицы Неускат.
"Пошел искать смерть. Чью смерть? Наверное, свою", - думают старики.
По дороге Айван встретил белых медведей, диких оленей, бурых медведей, волков. Никого не тронул. Стрелы бережет.
– Иди, иди, - говорят звери, - мы поможем тебе. Ты человек, несущий в себе доброе сердце.
Дошел до озер трудной дорогой. Стоит железнорогий олень "келе" на перешейке. Айван набрался смелости. Натянул тетиву, из лука выстрелил. Стрела попала в глаз. Убил наповал, пошел мимо. Совсем храбрый стал.
Жена Корауге по-прежнему шаманит.
– Новый жених приближается, - кричит она мужу, - хочет отнять у нас одну-единственную дочку! Должно быть, храбрый, близко приближается.
– Разве ты бессильна, что шаманством не можешь убить?
– говорит Корауге.
– Сколько убила, еще можешь одного убить.
– Не говори напрасно. Приближается, подходит.
Выглянула из полога - жених у входа стоит.
– Какомэй! Ты пришел?
– Да, я пришел.
– Какой дорогой попал ты сюда?
– Между озер.
– А железнорогий олень где?
– Там стоит.
– Что он, спит, что ли?
– Нет, не спит.
– Что же он сделал?
– Ничего, только посмотрел, как я проходил мимо, глазом моргнул.
– Ты зачем пришел?
– Хозяйство ищу, жену себе.
– Последнюю дочь увезти хочешь?
– Да.
– Ну, если хочешь увезти, не голая она поедет. Пойди в соседнее жилище, принеси оттуда мешок с новыми одеждами.
А в соседнем жилище "келе" злые так и кишат, так и кишат.
Подошел Айван к морскому берегу, повернулся к востоку, подставил подол кухлянки, - пришла всякая морская живность. Моржи, тюлени, огромные киты нападали в подол.
Подошел к жилищу "келе", швырнул все в полог.
Напали они на добычу, кричат:
– Еда, еда!
Дерутся из-за каждого куска. Айван сдернул мешок с перекладины и бегом назад.
– Принес?
– спрашивает шаманка.
– Да.
– А тамошние что?
– Ничего.
– Они спят, что ли?
– Нет, смотрят глазами.
– Единственную дочку хочешь увезти?
– Да.
– Ну, если увезешь, не босая поедет. Иди в другое жилище, на левой стороне, принеси оттуда мешок с обувью.
Терпеливо пошел Айван на морской берег, повернулся к западу, подставил подол кухлянки, - пришла вся ходящая на лапах морская живность. Белые медведи, выдры наполнили подол.