Чума в Бедрограде

Альфина и Корнел

— Это не так, — попытался вставить Гуанако, но Соций ему напомнил, кто лекции в университетах читал, а кто семь лет приказы отдавал.

— Это так! — гаркнув, Соций немного удовлетворенно помолчал, потёр свинцовый лоб. — Вот что, наглая рожа. Пока пусть все благополучно разбегутся, займутся погашением эпидемии и своими проблемами. А к завтрашней ночи приведи мне на этот склад реальную университетскую власть. Не гэбню, а тех, кто всю эту кашу заварил и помешивает. Из-под земли достань, блядь.

— По

какому протоколу? — с нескрываемым интересом воззрился на Соция Гуанако.

— Без протокола. Без охраны, без досмотров.

— При оружии? — совсем уж весёлым тоном уточнил Гуанако.

— А то, — хмыкнул Соций. — Поговорим как нормальные люди. Обо всём сразу. И на этом все разборки закончим.

— По рукам, командир, — присвистнул Гуанако.

До завтрашней ночи должно хватить времени. Наладить потоковое лечение чумы в медицинских учреждениях Бедроградской гэбни. Подготовить последние рюшечки к ёбаному юбилею Первого Большого Переворота.

Подстраховать город на тот случай, если Бедроградская гэбня вдруг с переговоров не вернётся или вёрнется в неполном составе.

Понять, а был ли он когда-то, этот полный состав.

Соций кивнул:

— По рукам, наглая рожа.

Глава 28. О кто, о кто мог угадать

Университет. Охрович и Краснокаменный

ТРУПЫ ТРУПЫ ТРУПЫ РУКИ НОГИ ОТОРВАННЫЕ ГОЛОВЫ ДРУГИЕ ЧАСТИ ТЕЛА

ДА

ДА

ДААА

Охрович и Краснокаменный вскочили в такси сразу, как только дотуда доплёлся Гуанако (слабый, ничтожный, с вымученной улыбкой — фу). Они там с Социем мило поворковали.

Голубки.

Пташки.

У Гуанако всю жизнь ДЕПРИВАЦИЯ НАСИЛИЯ, ему только дай тряхнуть старым добрым армейским.

Быть профессором — стыыыыыыыдно.

Охрович и Краснокаменный никогда не будут профессором (-ами? КАКАЯ РАЗНИЦА ВСЁ РАВНО НЕ БУДУТ).

Прозябать в доцентах — удел лучших людей Бедрограда. (*это эротическое высказывание?)

Гуанако плюхнулся на переднее сиденье. Охрович и Краснокаменный (—?) на заднее. Отвесили сиденью Мули Педали пинков, тот сразу газанул, умненький. Врубил в открытые окна свою вечную Кармину Бурану.

Мимо бледной Бедро-гадской гэбни с песнями и танцами!

залихватски

— Каждая секунда в этой рубашке влетает вам в грифончика, — сообщили Охрович и Краснокаменный Гуанако.

— Мы создали ваш образ с нуля.

— Вы должны нам.

— Оплата натурой приветствуется.

— Только не в образе, а то никогда не расплатитесь.

— Впрочем, разве кто-то может желать иного будущего?

Стыренная у Мули Педали самокрутка с гуанаковской рукой на буксире упрямо взметнулась (из любви упрямо метаться):

— Не

округляйте, не с нуля!

ПоПрАл! (сущ.)

Этот попрал циклится на мелочах. Неважных деталях. Охрович и Краснокаменный и сами бы предложили что-нибудь в таком духе.

А всё потому, что он теперь водит дружбу с большими шишками (пятый уровень доступа — это вам не шестой, прозябать вас в доцентах!). Голова Медицинской гэбни приехал в Бедроград мучить и истязать Диму, а тот на пару с Гуанако задурил ему голову. Капитально развёл на бабки. В основном Гуанако разводил, конечно. Разводила (сущ.). Он же умный.

КАК ЭТО БЫЛО

(радиопьеса)

А потом Гуанако такой говорит: итак, уважаемый, я вас развёл, я же умный. Больше у меня нет времени тут лясы точить, вон он (указывает на Диму) должен сейчас кое с кем встречаться. Так что я пошёл.

Голова Медицинской гэбни такой: Куда пошёл? Может, ещё немного меня поразводите? У меня богатый репертуар.

Гуанако такой: Встречаться и беседовать. Кое с кем.

Голова Медицинской гэбни такой: По-моему, вы что-то путаете.

Гуанако такой: Да похуй, всё равно меня убьют, это мой бывший армейский командир, я пред ним робею.

Голова Медицинской гэбни такой: Дак давайте я вам дам!

Дима такой: Я ревнив и протестую.

Гуанако такой: Охрович и Краснокаменный в другом месте.

Охрович и Краснокаменный (в другом месте) такие: Мы в другом месте!

Голова Медицинской гэбни такой: Я ограничен и не понимаю интеллектуального юмора, но имел в виду экспериментальные психотропные пилюли, вызывающие временное помутнение рассудка и рассеивание внимания.

Охрович и Краснокаменный (в другом месте) такие: Пихтотропные.

Голова Медицинской гэбни такой: Давите капсулу у реципиента перед лицом, и всё, полчаса он сам не свой. Если вас страшит беседа — самое оно. Один недостаток, воняют латиноамериканскими лианами, потому их в массовое производство пока и не пустили. Собственно, потому они мне и самому не сдались. Берите, я вам даже приплачу, и так весь карман провонял.

Гуанако такой: На что эти ваши латиноамериканские лианы похожи хоть?

Голова Медицинской гэбни такой: На толстых довольных удавов с цветочками.

Гуанако такой: Я имел в виду по вони.

Голова Медицинской гэбни такой: А. Ну. Из росского? Пожалуй, на черёмуху.

Гуанако такой: ЧЕРЁМУХУ ГОВОРИТЕ

Хрупкую и нежную, как Димина самооценка, веточку черёмухи мигом притащил из Порта Муля Педаль. Веточку цветущей (и пахнущей) черёмухи. В сентябре!

Глубоко же он смотрит Гуанако в рот, по самые гланды.

Как и все. (Кто это сказал? Изгнать коллаборациониста! Охрович и Краснокаменный — самостоятельные и независимые личности, они никому никуда не смотрят! А если смотрят — то только профессиональным глазом. Он у них один, по чётным дням месяца принадлежит Охровичу, по нечётным — Краснокаменному.)