Чума вашему дому

Жилло Анна

Галантно — это приятно. А что сам сел с водителем… Ну что ж, и это разумно. Сидеть рядом в такси — это уже определенная степень интимности. Сокращать дистанцию стоит постепенно. Если, конечно, притвориться, что предыдущие наши встречи были фальстартом.

Под расстегнутой курткой Артема я разглядела костюмный пиджак, но без галстука. И похвалила себя за черное платье. Значит, будет прилично и без лишнего пафоса.

— И куда мы едем?

— Есть у меня одно потайное место. Маленький ресторанчик, уютный и вкусный. Кого попало туда не привожу. Кстати, вы прекрасно

выглядите, Тамара.

— Спасибо, польщена, — хмыкнула я, не уточнив, чем именно. Тем, что хорошо выгляжу, или тем, что попала в число избранных.

Потайное место скрывалось в Зафонтанье — так я с детства называла Спасский остров, поскольку по отношению к моему дому он находился как раз за Фонтанкой. Над входом красовалась вывеска с каймой из меандра: «Эвридика».

— Греческий ресторан? Как вы угадали?

Меня вряд ли можно было назвать гурманкой, но из всех кухонь мира я предпочитала две: грузинскую и средиземноморскую. Попадание в десятку. Сашка смеялся, что соблазнил меня, накормив хачапури и напоив хванчкарой. Хорошая мусака и мавродафни[2] тоже могли значительно облегчить путь от моего желудка к сердцу. Ну… или к другому месту, не все ли равно?

— Я не угадывал, — пожал плечами Артем, пропуская меня вперед. — Любите греческую кухню? Приятное совпадение. Между прочим, у вас и во внешности есть что-то такое… южное.

— Фамилия говорит сама за себя. Да и мама украинка. У вас тоже. Проглядывает. Южное.

— У нас в роду были турки.

Мы вошли в небольшой полутемный зал, оформленный под типичный ресторанчик где-нибудь на Крите или Родосе, сели за столик в углу.

— Только не мезе и не узо, — честно предупредила я. — Мне столько не сожрать и не выпить. На Кипре большую часть пришлось забрать с собой. Но там мезе вообще чудовищных размеров.

— Я первый раз попробовал мезе в Ливане, — Артем протянул мне меню и открыл свое. — У них забирать не принято. И оставлять тоже. Думал, помру. Здесь отличная мусака, рекомендую. И греческий салат.

— Годится, — кивнула я. — А что насчет вина?

— Рецину пробовали? — он посмотрел на меня с подначкой.

— Резину-то? Любовь с третьего глотка, — рассмеялась я. — Когда была на Крите, попался очень болтливый официант. Рассказал, что с первого чувствуешь вкус смолы, со второго — терпкость, а с третьего или полюбишь навсегда, или поймешь, что больше никогда не будешь пить эту дрянь. Давайте рецину.

Официант принес запотевшую бутылку в полотенце, открыл и налил по капле, чтобы попробовали. Артем кивнул, и тот, наполнив бокалы, удалился.

— Ну что, — он поднял бокал и посмотрел на меня, слегка прищурившись, — на брудершафт?

Так, похоже, первый вариант уже отпал. Интересно, что будет дальше?

— И целоваться?

— А иначе какой смысл?

Я старательно облизывала зубы изнутри — неплохой способ сдержать улыбку, хотя она все равно прет из глаз. Наклонившись над столом, мы переплели руки, выпили, и я приподняла подбородок, потянувшись навстречу. Но Артем чуть уклонился в сторону и коснулся самого краешка моих губ, там, где сходятся верхняя и нижняя. Коротко — как будто

поставил точку, которая тут же растроилась в загадочное многоточие, дразня и на что-то намекая…

О, мсье знает толк в извращениях, промелькнула озорная мысль, и меня тут же затопило лихорадочным жаром.

[1] la petite robe noire (фр.) — маленькое черное платье

[2] Мусака — традиционное греческое блюдо из баклажанов, часто с мясом. Мавродафни — сорт красного крепленого вина. Мезе (в средиземноморской, балканской и левантийской кухнях) — большой набор холодных и горячих закусок. Узо — греческое бренди с анисовой вытяжкой. Рецина — уникальное греческое столовое вино, в которое на стадии брожения добавляется смола пинии.

*** Ресторана "Эвридика" в Санкт-Петербурге нет. Это пасхалка к моему старому детективному роману "Бюро волшебных случайностей" (на ЛН он не выложен)

34

— А каким ветром тебя в Ливан занесло? — спросила я уже после того, как под мусаку с рециной рассказала вкратце о сегодняшнем разговоре с отцом и Тарасом.

— Внештатником от ВГТРК, — коротко ответил Артем.

— Так ты журналист?

На самом деле я об этом уже знала, потому что все-таки погуглила. В соцсетях у него аккаунтов не было, во всяком случае, под своим именем, зато нашлось несколько заметок о фонде и одно короткое интервью. Из него удалось выудить, что Артем окончил журфак нашего университета, а недавно получил сертификат организатора здравоохранения. То, что я предлагала сделать по программе переподготовки Люке. Для этого не надо было быть медиком, хватало и косвенного отношения к этой области. Но говорить Артему, что искала информацию о нем в сети, не хотелось. Хотя, возможно, он тоже искал что-то обо мне, кто его знает.

— Как бы да.

— Почему как бы? — удивилась я.

— Ну как тебе сказать, Тамара? Диплом у меня есть. Писать умею, патологически грамотен. Но это не мое. В смысле, сидеть за столом и кропать текстики. Я по натуре стрингер[1]. Тянет, знаешь, туда, где стреляют. Как Саида[2].

Артем задумчиво крутил бокал, глядя сквозь него куда-то в другое измерение.

— Что, так плохо с адреналином? Нужна внешняя подпитка? — с сарказмом поинтересовалась я.

— Возможно, — усмехнулся он. — А может, реакция на благополучное до приторности детство.

— Я думала, стрингеров уже не осталось. Что-то такое дикое из девяностых.

— Ты немного не в теме. Они были, есть и будут. Просто нюансы изменились. Классические стрингеры действительно ехали в горячие точки на свой страх и риск. Это уже люди-легенды, вроде Эдуарда Джафарова. Наверно, не было ни одной, где бы он не побывал. А сейчас у каждого удостоверение внештатника какой-нибудь телекомпании или новостного агентства, которым в случае чего можно прикрыться.

— И долго ты этим занимался?