Чумной доктор
Шрифт:
– Шесть женщин и пять мужчин, – продолжил рассуждать Ян, словно не обращая внимания на новый вопрос. Разрозненная картинка из сбивчивого рассказа Аллы постепенно приобретала более четкие очертания. – Ему ведь без разницы кого убивать. Мужчины, женщины, молодые и не очень – все равно. Что имеется? Сначала убито двое женщин, затем мужчина, потом две женщины, еще трое мужчин, одна женщина, один мужчина, и одна женщина, так? Что это может быть? Мнимая последовательность? Числа? Два, один, два, три, один, один и один.
– Какой-то
– Номер его телефона, – усмехнулся Денис.
– Давайте проверим, – Вебер, опустив свой планшет, достал мобильный и кому-то позвонил. Кажется, он хватался за любую догадку, путь даже наивную и абсурдную. – Пробей номер и прямо сейчас.
Ян еще раз оглядел убитую. Какое-то спокойствие. Даже умиротворенность, лишь легкая тревога видна в изогнутом рте. Больше ничего. Не за что зацепиться. Нет связи. Словно тебе бросили в лицо разобранную и основательно перепутанную головоломку. На, собирай. И побыстрей.
– Есть такой номер в городе, – ответил мужчина, сбрасывая звонок. – магазин керамики на въезде в Пышму. Называется «Керамия».
– Да это и не был номер телефона, – отмахнулся Ян.
– Но тогда что? – настойчиво переспросил Денис.
Ничего, ответил про себя Ян. Ничего не понятно. Ничего нет.
Теперь ты понимаешь, почему я обратилась к тебе, услышал Ян в своей голове на мгновение голос Аллы, потому что мы не понимаем, с чем мы столкнулись.
– Я же говорю, – вновь вернулся к своей позиции Денис. – Он нам что-то хочет показать. Так Хабенский в сериале «Метод» всегда говорил.
– Жизнь – это не сериал, – покачал головой Листьев. – И реальные маньяки думают по-другому. Если это вообще маньяк.
– Если не маньяк, то кто? – недоверчиво воззрился на бывшего следователя Вебер.
– Убийца. Который преследует какую-то цель. Мы его не поймаем так скоро.
– Что? Вы так спокойно нам говорите об этом?! Блин, да вас сюда прислали затем, чтобы вы разгадали его план, и мы быстренько взяли этого ушлепка. А вы тут стоите и спокойно отвечаете – долго будем работать. Пусть людей и дальше убивают!
– Быстренько как раз в сериалах, – Ян даже не посмотрел на него.
В коридоре началось какое-то копошение и чей-то бас крикнул оттуда:
– Тело когда уносить?
– Уносите, – раздраженно прокричал Вебер и вышел из комнаты.
Через десять минут все пятеро вновь стояли на лестничной площадке. Царило молчание. Ян не знал, что ему делать дальше и пока чувствовал свою беспомощность.
– Вы с нами в СК поедете, – наконец обратился к нему успокоившийся Александр Андреевич. – Или домой?
– Наверное домой. Буду думать, что делать с этим доктором дальше. Пока ничего нет. Перед нами головоломка, которую надо собрать.
– Может быть у него ничего нет? – сказал Денис. – Он просто
– Нет тут никакой жажды, ты посмотри, аскетичная обстановка, не изуродованные тела. Я не могу понять какую цель он преследует. Пока не могу.
Не попрощавшись, он вышел на лестницу и стал медленно спускаться вниз.
В подъезде, глухом от тишины, теперь всюду тошнотворно пахло сосисками.
Когда Ян вышел на улицу, по-прежнему тонувшую в утренней прохладе ноября, уже забрезжил рассвет, и город постепенно оживал своими привычными для буднего дня звуками. Где-то до сих пор играла веселая музыка, которая никак не отражала настоящее настроение дня, начавшегося с убийства. Перед глазами Яна живыми образами предстали все одиннадцать жертв, все как один не понимающие, почему их убили. Или понимающие?
Что же ты такое, чумной доктор, обратился Ян к молчаливым небесам и пошел в сторону выхода из двора. Ему хотелось пройтись по улицам и хорошенько подумать.
4
ГЕОРГИЙ
Каждую ночь мне трудно уснуть. Наверное, по типу людей я сова – вставать и ложиться рано неимоверно тяжело. Оптимальный вариант – лечь поздно, когда многие уже видят десятый, если не тринадцатый сон, и встать в районе полудня. Это могло бы быть идеальным решением, но я знаю, что подобное неосуществимо. Дело не в совах и жаворонках. Не в постоянно меняющейся погоде, завывающем ветре, перепадах температуры.
Дело в этой долбанной пандемии. Она сводит с ума. Она выбивает из привычного ритма.
Она не дает мне спать.
И ты порой стоишь возле темного окна, глядя на пустую ночную улицу, выискивая случайных прохожих, каким-то несчастьем оказавшихся в темный и холодный час где-то вдали от дома, смотришь, как они бредут куда-то, отчаянно спасаясь от ветра. Если вдруг поднимут голову и увидят тебя в проеме окна, слегка подсвеченного торшером, фигуры людей посильнее запахнут свое пальто или куртку и ускорят шаг, словно спасаясь от твоих глаз. Мгновение – и тьма города окончательно их поглотит.
Потом ты переводишь взгляд на соседние дома, окружающие твой дом бетонным лабиринтом. Второй час ночи, но люди не спят. Горят окна, мелькают отблески телевизора. У кого-то уже искрит новогодней радостью гирлянда. Постепенно окна гаснут, друг за другом. И тогда остается свет одних фонарей – безмолвных ртутных свидетелей ночной жизни города. Где-то вдалеке разрываются сирены скорой помощи, перевозя усталых врачей в защитных комбинезонах от одного адреса к другому. Когда они выходят из машин, люди невольно вздрагивают, видя их облачение. Это по-прежнему напоминает сюжет какого-то фанатического фильма. Нечто из другой реальности, параллельной вселенной. Но никак не нынешней жизни.