Чуть больше мира
Шрифт:
И аранское войско снова построилось. Но не бездумно, как раньше — слаженный, отработанный порядок походил на чародейство. Будто красная цепь, идущая в ногу, несла за собой нормальность и… спокойствие? Хаос расступался перед ними. И даже дым словно старался уползти подальше — за стены, туда, в мешанину боя, в кровь и гарь.
Со стороны, точнее сзади — Грех в задних рядах шёл, просто практически на голову возвышался над низкорослыми аранцами — это походило на безумную игру: шагают солдатики. Сначала просто маршируют. Потом стрелять начали. Выстрелы тихие, сухие, совсем не страшные и ненастоящие. Отстрелялись — перестроились, отошли за спину второй линии, ставшей
Кишащая, воющая орда под стенами и понять нечего не успела. Её просто начало выкашивать, как серпом. Они только разворачиваться начали, да и то не все. Большинство в запале так ничего и не прочухав, всё на стены бросались. А третий залп их уже знатно проредил.
Натери примерещилось: красные мундиры так и пойдут дальше, даже не заметив крепость. И вовсе они никакого отношения к происходящему не имеют, просто так гуляют. А островитяне сами по себе валятся скошенными снопами.
Но наваждение недолго длилось. Жуткий скрежет, распиливший мир пополам, вернул в реальность.
— Башня! — выдохнул Даймонд.
— Что? — пискнул полковник, испуганно присевший рядом. — У них нет сапёров…
Грех уже нёсся вперёд, распихивая солдат. Красных мундиров оказалось вокруг слишком много, словно перед аэром не три линии были, а тридцать: алые пятна, растерянные рожи, руки, судорожно сжимающие ружья, как будто они защитить могли. Или это он не туда бежал? Или просто в глазах мутилось?
Но вырвался-таки вперёд, на затоптанное, буро-чёрное поле. Стены Ист’Кая вдруг выросли над головой, как надгробная плита. И дрогнули. Гул зародился глубоко под ногами — землю тряхнуло так, что едва не грохнулся в жижу. Медленно, даже величественно из замка проросло серое облако. Потекло наружу, с каждым ударом сердца набирая скорость. Натери только и успел, что дёрнуть плащ, прикрывая лицо.
Казалось, весь мир туманом затопило. Только дышать в нём невозможно: взвесь песка, каменного крошева, гари обдирало глотку наждаком. Мечущиеся тени-призраки скользили за колышущимися пластами мглы. Звуки стали приглушёнными, словно сунул голову под подушку. Грех шёл вперёд, оскальзываясь, спотыкаясь, налетая на кого-то, раздражённо отпихивая с дороги оглушённых, ничего не понимающих элвов. Ориентировался только по маячившей впереди темноте стены. Вроде бы, она всё ещё вздрагивала.
Как вышел к гигантскому пролому и сам не понял. Реальность ускользала. Чтобы добраться до чёрной пасти провала, щерящегося обломанными балками, пришлось карабкаться по груде трупов, высотой едва ли не в рост. Или, может, не совсем трупов? Кто-то же стонал. Примерещилось, что замковая стена не камень вовсе, а те же тела.
— Дай? — прохрипели откуда-то сверху.
Грех поднял голову, мучительно щурясь, но это почти не помогло. Марево крало даже объёмы — ничего не разберёшь. Только плоский тёмный силуэт, даже и не элв, а непонятно что — вроде кальмара, вставший на щупальца.
— Вот так удача, дядюшка, — каркнуло чудовище, подплывая-подкрадываясь ближе. — Ты как всегда вовремя.
Грех выпрямился, пытаясь сообразить, мерещится ему Райл или племянник вправду здесь. Всё слишком сильно на сон походило. Странный только. С чего это некоронованному королю на плечах воинов таскать? Даже и не одного — второго аэр за шиворот по земле волок. Правда того, с кем так небрежно обращался, элв тут же и бросил. А вот с плеча снял бережно, осторожно уложив на каменный обломок стены — раствор крепко держал выломанные кирпичи. Ободок на помятом шлеме воина — воина ли? — мелькнул
— Говорю же, вовремя вы подоспели. Без вас и не знаю, чем бы дело обернулось. А так хорошо вышло, — прохрипел Райл трудно, прерываясь после каждого слова, пытаясь продохнуть сквозь пыль. — Убери её отсюда. Подальше убери, ладно? Лучше меня сообразишь. И братца её, — рыжий легонько пнул лежащее на куче щебня тело. — Правда, он, вроде, не жилец уже. Но тоже прихвати. Вдруг?
Даймонд медленно, но начал соображать. Кивнул.
— Ты бы сам отсюда убирался, — голос Греха хрипел ничуть не хуже королевского. Во рту гадость, словно песок лизал. — Там полторы тысячи ружей.
— Знаю, видел, — Райл мотнул головой, седой от припорошившей пыли. Впрочем, у него и лицо такое же было — грязно-белая корка делала аэра похожим на памятник самому себе. Элв привалился плечом к рваному краю провала и, словно ноги его не держали, сполз на землю. — Сейчас. Пыль только осядет чуток. Ты тоже погоди немного. А то ещё наткнёшься… С двоими-то и так нелегко выбраться. Их бы перевязать, да…
Некоронованный король махнул рукой, закрыл глаза.
— Королева… — тяжело откашлявшись, сплюнув почти сухую слюну, начал Даймонд.
— Да клал я на эту стерву, — лениво, будто заснуть собирался, отозвался племянник. — Мне что королева, что духи. Всё одно уже, кажется, поздно.
Грех постоял. Осторожно стащил Лан с обломка стены, подхватив на руки. Покряхтывая, как старик, уселся рядом с Райлом, тихонько укачивая элву.
— Теперь мы в расчёте? — чуть приоткрыв глаза — под гипсовым слепком блеснула влажная полоска — спросил рыжий.
— За что?
— За то, что я тебя ножом пырнул, — криво усмехнулся Райл. — Не со зла, честно. Психанул просто.
— В расчёте, — изрядно помолчав, ответил Даймонд.
За грудой каменного крошева, за навалом тел в серой пелене неуспокоенными призраками бродили мутные тени. Марево и не собиралось рассеиваться, только плотнее становилось. Но это просто солнце садилось.
Глава восемнадцатая
Только то настоящее, что своими глазами видишь (Поговорки Северных Островов)
Деревья, ещё вчера страшные, мокрые и чёрные, за одну ночь успели принарядиться. Яблони и вишни закутались в бело-розовое, как кокетливая невеста. Персики ещё только собирались цвести, набухли почками, но уже пахли сладко медово. Даже здесь в саду снег совсем сойти успел. Только у каменной ограды, где и в полдень лежала густая тень, оставались неубедительные грязные кучки. Но и там уже пробивалась колкая упрямая травка. А цветники и вовсе пестрели, как юбки уличной танцовщицы: крокусы, гиацинты, пролески, рябчики. Садовник Натери не признавал новомодного стремления к симметрии. Говорил, что лучше природы ни один элв не придумает. И обещал, что скоро распустятся тюльпаны. Мол, такие только в садике королевы есть, да вот у аэра Даймонда.
Лан подтянула плед, кутаясь в мягкую шерсть. Даже на солнышке её всё ещё знобило. Да и рука побаливала — сломанные кости срастались медленно, будто нехотя. И голова нет-нет, а дарила бессонные ночи, когда аэре казалось, что череп треснет, выплеснув прогорклые мозги.
И никакие отвары не помогали. Лекари в один голос запрещали аэре даже нос на улицу высовывать: холодно ещё, да и сыро. Но к медикам Кайран никогда не прислушивалась и сейчас не собиралась. Сил нет целыми днями валяться в душной, жарко натопленной спальне. Уж лучше тут, на солнышке.