Чуть-Чуть не так
Шрифт:
— Ну, да! Хотелось бы, чтобы это побыстрее происходило.
— Но, не в такие же сроки!
— А, какие там сроки?! — уже вскричал верлид.
— Да, нет там сроков! Нету! — в ответ прокричала ушастая.
— И, что?!
— Да, плавай себе на здоровье по небу, облачко безмозглое. Зачем только учиться сюда пришел, если сразу на суицид потянуло — выплюнула она.
А потом добавила, задушевненько так:
— Что, в детстве притесняли? Обижали? Конфетку не давали?
Вот же ж, зараза мелкая!
— Давали, только сестра умудрялась её выхватить из моих рук до того, как
— И, тебя это так мучает? Что ж это за конфеты такие были, что ты их помнишь до сих пор, — с недоумением спросила хвостатая.
— С медом и орешками, — продолжал выкладывать он всю правду о себе.
— С чем?! Вот и пойди разберись тут, кто ты есть! То ли просто злопамятный, то ли обычный сладкоежка! Из-за конфет так расстраиваться! Что значит голодное и безрадостное детство! — сочувственно поцокала языком незнакомка.
— У кого это голодное и безрадостное детство?! — опешив, повторил верлид.
И в это время сзади их раздался приглушенный смех.
— О, да! У него было самое безрадостное детство. И как он только выжил, в таких нечеловеческих условиях?! Жуть какая! Представляете, жить в резиденции самого упрямого и упертого дракона в Верлидии. Что только ему не перепадало! Да все! Ему перепадало все! — продолжала ухохатываться Верис.
Да, именно она сейчас разносила в пух и прах своего братца, в отместку за присутствие на этой лекции. И вовсю забавлялась неловкой ситуацией, в которую попали Гредис с ушастой незнакомкой.
— Значит, все-таки злопамятный, — после небольшой заминки произнесла незнакомка.
— Ещё какой! — вторила ей Верис.
— Это несправедливо, вы не можете делать выводы из ничего! — возмутился верлид.
— Ещё как могу, — вдруг раздалось над их головами. Все резко посмотрели вверх, и отвечать на это утверждение, не захотелось никому. Над ними нависал всей своей мощной, и могучей фигурой, маг бытовик. — Что же вас побудило на моих лекциях устраивать дружеские посиделки? Отвечать не надо. Лучше пойдите и покажите все, что вы сегодня усвоили на лекции, а заодно и другие закрепят полученные знания, так сказать.
— Не надо, — помертвевшими губами попросил верлид.
— Надо любезнейший, надо, — продолжал настаивать преподаватель.
— Ему точно, не надо, — вдруг заступилась за верлида ушастая. — Для него это будет последнее, что он успеет в жизни.
— Как, интересно, — повернувшись к ней всем корпусом, заинтересовался маг. — Нарисовано что-то не так?
— У него все не так — угрюмо подтвердила незнакомка.
— Златанка, так тебе и выручать своего недотепу, — вдруг оживился преподаватель. — Что ж, сейчас все вместе разберем часто допускаемые ошибки, а заодно и отработаем эти заклинания.
Гредис был просто в бешенстве. Они что, все издеваются? Какой, к глубинным, разбор?! Его сейчас здесь убьют нечаянно, и то что не смог сделать Темный, запросто сделает эта хвостатая пигалица!
— Я тебе эти конфеты лично принесу, если выживу сейчас, любознательная моя! — злобно шептал верлид, согнувшись втрипогибели к уху этой несносной девчонки.
— Помолчи, умник! — не хуже его, прошипела она в ответ.
Вся аудитория затаила
Гредис, положив свою тетрадь на стол преподавателя, открыл её на странице со своими рисунками. Бытовик бросил взгляд на нарисованные знаки и пассы, потом поднял глаза на Гредиса, затем снова посмотрел в тетрадь. Ни один мускул не дрогнул на его лице, он лишь спокойно перенес свой стул поближе к окну. Аудитория студентов, увидев такие действия преподавателя, замерла в секунде от паники.
Верлид, окинув прощальным взглядом закорючки знаков, окончательно понял, что это действительно формула самоуничтожения.
Обстановка вокруг действовала на нервы, а особенно поведение студентов, и их зашкаливающее желание жить. Горло верлида перехватило спазмами, конечности частично парализовало. Впрочем, в последнем уверенности не было, но и желания проверить на их подвижность, тоже не было.
— Ну, молодой человек, долго будете разглядывать свои зарисовки? Может, уже все-таки начнем? — начал поторапливать его бытовик.
«Чтоб тебя! И ведь видел мои рисунки! Ждет! Может признаться, что нарисовал неправильно? Ну, признаюсь! И, что?! Он об этом и так знает! Знает и ждет, когда я все взорву здесь все к черту глубинному, вместе со мной! Интересно, он исчезнет до взрыва, или во время его? Глубины, о чем я только думаю? Нет, определенно общение с Темным к добру не приведет!», — в одно мгновение пролетели мысли Гредиса.
Вовремя, они сделали, вовремя. Потому, как после очередного удара локтем в бок Гредису, всё мыслительное из его головы, вытряхнулось. Похоже бок, благодаря этой пигалице, смахивал на один сплошной синяк.
— Потише можешь своим локтем драться? Больно, же! Не локоть, а орудие пытки какое-то!
— Слушай, болезный! Хватит жаловаться, смотри и повторяй за мной точь-в-точь, и не делай ни одного лишнего движения. Дай бог пронесет, может живыми останемся, и в меру отутюженными.
— Успокоила! Ну ладно, моя жизнь полетит в тартарары, а других то за что?
— А, ты думаешь, один здесь такой «неудобный»? И что это ещё за забота о других?! На тебя это совсем не похоже!
— Не понял? Что тогда на меня похоже?
— Златанка и Гредис, вы наконец, решили свои личные вопросы, или вас ещё подождать? — уже откровенно посмеивался над ними бытовик, но вот глаза его горели азартом.
У Гредиса, от такого взгляда, внутри недобрым предчувствием скрутило, а Златанка зашипела ещё яростнее:
— Верлид, смотри на меня и повторяй!
Потом она, не касаясь своего тела, провела по его изгибам рукой сверху вниз, и выжидательно посмотрела на Гредиса. Тот побледнев, повторил это движение медленно, но точно. Затем круговым движением кисти руки на себя, сделала щелчок пальцами, после чего подняла ладонь к лицу, и дунула на неё. Вуаля! Её одежда разгладилась и выглядела почему-то абсолютно новенькой.