Чувства, которые ты вызываешь
Шрифт:
Папа выкладывал очередную порцию пирожков.
– Все нормально, можешь…
– Так разберись с этим! – прокричала я в отчаянии. При этом подняла руку, и в воздух взлетела перчатка, которая была надета не до конца. Я повернулась посмотреть, куда она упала, и оказалась лицом к лицу (точнее, лицом к шее) с Роуз.
Испачканная кимчи перчатка прилипла к ее щеке.
Я расхохоталась, и в этот момент с улицы кто-то закричал:
– Эй, где мои пирожки?
– Сейчас иду! – ответила Роуз
– Сейчас иду! – передразнила я ее пронзительным голосом. Не смогла сдержаться – уровень стресса зашкаливал, и негодование нисколько не утихло. На самом деле, оно даже стало еще больше.
Папа отдавал еду в окошко.
– Клара! – гаркнул он.
– Ты можешь просто делать свою работу? – огрызнулась Роуз. – Ведешь себя, как клоун.
Я без всякой мысли стянула вторую перчатку и швырнула ей в лицо, да так сильно, что она издала соответствующий шлепок.
Роуз ахнула и прижала руку к щеке.
Между нами снова втиснулся папа.
– Богом клянусь, что выгоню вас отсюда, если не успокоитесь. Вы можете повзрослеть хотя бы на три секунды?
Роуз кивнула, глубоко вдохнула и снова пригладила футболку. Как будто эта манипуляция придавала ей магических успокаивающих сил.
– Простите, Эдриан, – сказала она, робко улыбаясь.
Он посмотрел на меня, скрестив руки, отчего на его предплечье показалась татуировка с датой моего рождения, написанная готическим шрифтом.
Я откинула голову назад и закатила глаза.
– Ла-а-адно.
Она снова начала принимать заказы, а я – готовить и собирать их. Только я завернула пирожки в фольгу, как Роуз наткнулась на меня, потянувшись к кассе. Мы сердито уставились друг на друга, но ни слова не произнесли, чувствуя на себе папин взгляд. Зато когда я повернулась, чтобы передать пирожки папе, Роуз снова отступила назад и ударила меня плечом в голову, отчего череп пронзила острая боль. Я схватилась за голову.
– Осторожнее, клуша!
– Это ты осторожнее! – При этих словах Роуз взмахнула рукой и сбила на пол миску с винегретом.
Мы застыли. Папа повернулся на звук и выругался.
– Вы надо мной прикалываетесь?
Его голос обрел смешную пискливость.
– Простите! – сказала Роуз и потянулась за полотенцем.
Я подняла миску.
– Тебе кто-нибудь говорил, что постоянно извиняющиеся девушки раздражают?
Она бросила полотенце на пол, и оно приземлилось с громким шлепком.
– Ну все. Я пыталась быть благородной и не обращать внимания на твое дурацкое отношение. Но тебя надо поставить на место!
Злость Роуз оживила меня. Я хрипло хохотнула.
– Здесь тебе не Элизий [9] . В этих стенах у тебя нет власти.
Ее
– Посмотрим.
Ожидающий у окна своего заказа парень хлопнул в ладоши над головой.
– Драка, драка!
– МОЧИ!
Мы уставились на папу. Он покачал головой.
9
Элизий – в античной мифологии часть загробного мира, где царит вечная весна, а избранные герои проводят дни без печали и забот.
– Прекратите. Хватит. Вы не только ведете себя как дети, но и вредите моему бизнесу!
Через несколько секунд мы оказались на тротуаре, и папа запер дверь «КоБры». Я заколотила по ней, но он отказался открывать.
– Па! – закричала я. – Ты ведешь себя, как настоящий тиран.
Я пнула дверь и устремилась прочь, сбросив на землю кепку.
Роуз побрела следом. Я негодовала, не знала, куда теперь идти, но еще больше меня бесило то, что эта девчонка шла за мной.
– Ты не можешь просто пойти к своей машине? – закипела я, быстро шагая по тротуару. Она не ответила, но все равно поплелась за мной. Где она припарковалась?
– Что, теперь неохота со мной говорить? – спросила я, оглянувшись.
Она вскипела.
– А ты что, окончательно превратишься в жабу, если замолчишь хотя бы на минуту?
Я смерила ее взглядом.
– Не завидуй моей харизме.
Она скривилась.
Я стиснула зубы.
– Ты понимаешь, что это все случилось из-за тебя? Если бы на балу у тебя не съехала крыша, мы не влипли бы.
Мы прошли мимо компании хипстеров, которые засмеялись из-за моего громкого голоса. Я показала им средний палец.
Мне почти было слышно, как Роуз закатила глаза.
– Если бы не твое нарциссическое желание приколоться на балу и перевести все внимание на себя, мы не влипли бы.
Я остановилась и развернулась к ней.
– Нарциссическое? Я развлекалась. Это был акт благородства – кому-то надо было оживить эти танцы.
Она усмехнулась и подошла ко мне вплотную, своей позой бросая мне вызов.
– Я знаю тебя со средней школы. Ты – классический нарцисс. Нездоровое чувство собственной значимости, потребность во внимании, основанная на проблеме отсутствия рядом матери…
Во мне разгорелась неконтролируемая злость, которую я обычно сдерживала.
– …и сейчас будет самое смешное – ты не испытываешь никакого сочувствия к другим. Не удивляйся, что твои приколы могут однажды кому-то навредить. Ты, например, знала, что Кэти Тамайо очень хотела стать королевой бала? Что ее младшая сестра недавно попала в аварию и сильно пострадала, а Кэти, возможно, было бы приятно выиграть?
Теперь она повысила голос.
Я на долю секунды ощутила вину, но злость снова одержала верх.