Чувства под запретом
Шрифт:
В принципе, по сравнению с буднями, на выходных у меня довольно спокойный график, но без работы, конечно, не получается. Хотя… можно ли назвать работой неоплачиваемое волонтерство? Хобби у меня, короче.
Наш волонтерский центр для жертв домашнего насилия находится в отдаленном спальном районе, но так как сегодня приходится добираться туда на автобусе, я коротаю дорогу с книгой. Раньше я постоянно читала в транспорте, а потом купила машину и от этой полезной привычки пришлось отказаться. Сейчас же долгая дорога вновь пролетает незаметно.
Центром
Люди чаще жертвуют организациям, которые предоставляют временное жилье и психологическую помощь пострадавшим. Наша же помощь заключается в юридической поддержке, у многих просто нет средств на хороших адвокатов, которые могли бы добиться, чтобы справедливость восторжествовала и обидчики получили по заслугам.
Об этом центре мне впервые рассказал Антон, мой бывший. И пусть он трудился здесь исключительно для того чтобы козырнуть волонтерской работой в эссе для поступления в свою престижную бизнес школу, никому бы и в голову не пришло его в этом упрекнуть. Тем более мне… мои мотивы тоже не ограничиваются стандартным “хочу помочь пострадавшим забыть о пережитом ужасе и обрести покой”. Нет, я еще жажду отправить за решетку как можно больше любителей помахать кулаками или какими другими органами…
В какой-то другой жизни, в той, где мне бы посчастливилось родиться в семье миллиардеров и самой стать представительницей столь ненавистной мне “золотой молодежи”, я бы сама открыла такой центр и всю жизнь работала бесплатно ради того острого чувства удовлетворения когда очередной агрессор получает по заслугам. Но в этой жизни я могу посвятить неоплачиваемой работе всего несколько часов в неделю, все остальное время у меня занимает работа, которая помогает мне выживать среди “сильных и богатых мира сего”.
Когда я захожу в офис, там помимо начальства находятся пару моих коллег. В наши обязанности входит сбор всей информации, составление исков и подготовка документов. Дальше в дело вступают Антонина с Павлом и пытаются в зале суда доказать, что бить и насиловать кого бы то ни было – нехорошо. Иногда тщетно. К сожалению.
– Привет, – здороваюсь с коллегами и киваю в сторону кабинета Антонины, из которого доносятся обрывки разговора и тихие всхлипывания. – Кто там?
– Олеся Сечина, – отвечает Света. – Она твоя, да?
Ее дело, действительно, веду я, но мы ни разу не встречались. Фото я, разумеется видела. Я всегда смотрю фото с экспертиз, не то чтобы мне нужна была какая-то особая мотивация для того чтобы делать свою работу хорошо, но ничего не могу с собой поделать.
В понедельник влетаю в универ уже под конец трели звонка. Я уже и забыла насколько ненадежен общественный транспорт и поэтому едва не опоздала.
Переехав сюда из маленького города,
Приехав сюда, я заселилась в общежитие и сразу устроилась на работу официанткой, а на выходных подрабатывала аниматором в детском центре. Весь первый курс я не могла поверить, что в месяц у меня доход больше средней зарплаты в нашем провинциальном городе. Это притом, что на учебу я никогда на забивала и работала только по вечерам и на выходных. Да, здесь и траты, конечно, были больше, но я всегда умела экономить.
В прошлом году, устроившись к Куприну я, наконец, решилась на первую в своей жизни крупную покупку, так у меня и появилась моя “старушка фиеста”. Я потратила на неё львиную долю сбережений, но ни разу не пожалела об этом. И пусть она заметно выделялась на фоне дорогущих тачек на нашей университетской парковке, мне никогда не было стыдно за ее потрепанный вид. Даже наоборот, меня переполняла гордость от того, что я сама на нее заработала, а не получила в подарок с огромным красным бантом на капоте.
Но сегодня моя “старушка” прохлаждается в сервисе, а я, как в старые добрые времена, выбегаю из автобуса и бегу на пары.
Очень хочется встретить Булавина и высказать ему все что я думаю о его водительских способностях, из-за которых я лишилась транспортного средства, но он, конечно, приехал на какой-нибудь запасной, но не менее дорогой тачке, и уже давно сидит в аудитории готовясь в течение полутора часов изображать тягу к знаниям.
А вот в конце дня Александр сам меня находит и позвякивая брелком с изображением четырех колец, предлагает подвезти.
Его предложение приходится как нельзя кстати, у меня есть все шансы опоздать на работу если автобус опять подведет, но это не мешает мне испытать волну раздражения. Как же все просто в его мире! Разбил одну тачку – не переживай, вот тебе другая. Он, вообще, интересно, хоть раз в жизни пользовался общественным транспортом? Эта мысль непроизвольно вызывает у меня улыбку (читай “кривую усмешку”). Булавин в троллейбусе… хотя уверена, он и там будет чувствовать себя королем мира.
– Папочка тебе хоть выговор сделал или просто молча протянул ключи от другой тачки? – ядовито спрашиваю я, когда мы подходим к сияющей ауди.
– Это машина Полины, у нее появились неотложные дела и она попросила отогнать машину к ее дому.
– А Полина не будет возражать, что ее сидений из нежной кожи Milano будет касаться мой зад в юбке из дешевого трикотажа?
– Не будет, – Александр открывает мне дверь и улыбается, в очередной раз проигнорировав мой сарказм.
– У тебя удивительные познания в области автомобильной обивки, – заявляет он, занимая водительское место.
– У моего бывшего была такая тачка и он любил похвастаться деталями.