Чувствую себя глубоко подавленным и несчастным. Из дневников 1911-1965

Во Ивлин

Вторник, 30 октября 1928 года Письмо от Чарльза Скотта Монкрифа; хвалит «Упадок и разрушение»; хочет, чтобы я нарисовал иллюстрации к его балладе. Сегодня днем ездили в Мальборо. Прекрасный солнечный день. Ивлин увлечена «Упадком» и статьями для «Ивнинг-ньюс».

Пятница, 23 ноября 1928 года [197] За две недели продано 398 экземпляров. Уже второго издания. <…>

Тридцатые годы

Хэмпстед, понедельник, 19 мая 1930 года

Звонит Диксон из «Дейли мейл», просит приехать. Приезжаю. Спрашивает, не соглашусь ли я вести ежемесячную колонку; каждая статья – 15 гиней. Говорю «да».

Не успеваю вернуться в Хэмпстед – снова звонок, просит немедленно приехать: меня хочет видеть главный редактор. Переодеваюсь в вечерний костюм, еду. Главный редактор интересуется, не соглашусь ли я вести еженедельную колонку. Говорю: «Да». «А не подпишете ли, – спрашивает, – с нами договор о том, что три месяца не будете писать в другие газеты?» – «Должен, – отвечаю, – спросить Питерса» [198] . «Какую минимальную сумму вы бы хотели получать?» – спрашивает. Если дадут пятнадцать фунтов, буду на седьмом небе от счастья. Называю двадцать. На седьмом небе от счастья он. Еду в «Савой», звоню Питерсу: «Называйте двадцать пять». Потом выпиваю и еду ужинать в Рэднор-Плейс. <…>

Вторник, 20 мая 1930 года Питерс уговорил Диксона заплатить тридцать фунтов, отчего мой годовой доход, пусть временно, достигнет 2500 фунтов. Что вселяет некоторый оптимизм. «Уик-энд ревью» настойчиво напоминает про статью, которую я обещал им написать и забыл. Обед в «Плюще» с Джонатаном Кейпом [199] и моим американским издателем. Заходил к Оливии. <…> Вечеринка с коктейлями у Сирила Коннолли [200] . <…> Написал статью в «Уик-энд ревью». Очень плохую.

Среда, 21 мая 1930 года Вечеринка с коктейлями у Сесил Битон. Ужинал с Элеонор Смит [201] в «Куальино», оттуда – в кино, из кино – в «Эйфелеву башню». Вернулся и сел за статью в «Дейли мейл». Пишу о лесбиянках и запоре.

Понедельник, 26 мая 1930 года Родители уехали в Мидсомер-Нортон. Обедал с Энн Талбот в «Куальино». Обед так себе. Вернулся за письменный стол. Ужинал в «Уолдорф» с моим американским издателем. После ужина – в театр «Савой». Подхожу к кассе и говорю: «Я – Ивлин Во. Посадите меня, пожалуйста». Сказано – сделано. Посмотрел два последних действия «Отелло» с Робсоном [202] . Постановка безнадежно плоха, но его черное открытое простецкое лицо мне нравится. Будь он умнее, и вся эта дурацкая сцена с носовым платком выглядела бы куда менее убедительно. <…>

Среда, 28 мая 1930 года Почти весь день читал первую часть «Истории последних Медичи» Эктона. Сочинение в высшей степени неудовлетворительное, прославит его ничуть не больше, чем роман. Напыщенно, банально, продираешься через запутанные, безграмотные описания. Временами проскакивает искра дарования, ему свойственного, но по большей части – уныло. Страницами цитирует Рирсби, Ивлина и современных путешественников. Многословные описания пиров и процессий. Родители пишут, что вернутся завтра. Выправил корректуру статьи для «Уик-энд ревью». Выкинули мои нападки на старых «ворчунов-либералов».

Суббота, 31 мая 1930 года Дважды ходил в кино и прочел несколько страниц очень интересного труда об «Улиссе» Джеймса Джойса. Держал корректуру «Наклеек на чемодане»; полно опечаток, которых в гранках не было.

Четверг, 12 июня 1930 года Обедал в женском клубе. Пил чай с Оливией и ее матерью. Коктейль у Сэчи Ситуэлла. Ужинал с Ричардом и Элизабет. Оттуда – на небольшую вечеринку. Поль Робсон напился до потери сознания. Вернулся и лег в постель с Вардой [203] ; оба перепили, поэтому удовольствия никакого.

Среда, 18 июня 1930 года <…> Пил чай в «Ритце» с Нэнси Митфорд [204] . Пребывала в волнении: в воскресенье вечером Хэмиш [205] сказал ей, что

ему вряд ли когда-нибудь захочется спать с женщиной. Пришлось долго объяснять, что сексуальная робость мужчинам свойственна.

Лондон,

понедельник, 23 июня 1930 года

Утренним поездом из Сезинкота в Бирмингем. Побывал в картинной галерее. Валлиец, хранитель музея, спросил, не был ли валлийцем и Огастес Джон [206] . Голова персидского мальчика кисти Россетти, ранняя работа – ничего мне про нее сказать не смогли. На другие картины Россетти непохожа абсолютно. Обедал с Генри, потом – на его фабрику, где видел медное и железное литье. Был совершенно потрясен сноровкой рабочих. Ничего общего с массовым трудом или механизацией – чистое искусство и ремесло. Особенно красива медная отливка: зеленый расплавленный металл из докрасна раскаленного котла. Вернулся в Лондон и переехал к Ричарду.

Лондон,

понедельник, 30 июня 1930 года

Приехал в Лондон в середине дня и написал статью. Немыслимая жара. Ужинал у герцогини Мальборо. Сидел рядом с Эдит Ситуэлл. По стенам столовой развешаны ужасающие фрески Уоттса. Эдит высказала предположение, что в действительности их автор – леди Лейвери. В основном говорила про книгу Этель Мэннин («Признания и впечатления». – А. Л. ), про то, что она сказала или собиралась сказать в ответ на слова миссис Мэннин, и про то, что сказала миссис Мэннин в ответ на ее слова. Мельба: «Я читала ваши книги, мисс Ситуэлл». – «Ну а я, дама Мельба, слышала, как вы поете». На ужине присутствовали два посла и человек сорок пэров и их жен средних лет с суровыми лицами. В брильянтах вид у герцогини не первой свежести. Герцог – с орденом Подвязки в петлице и в шелковом тюрбане, на глазу повязка, из-под повязки торчит маленький острый носик. Когда я уходил, герцогиня сказала: «Ах, вы прямо как мой Мальборо. Такой же суетный. Он у меня ходит на любой прием, если получает отпечатанное на машинке приглашение». <…>

Четверг, 3 июля 1930 года <…> Переоделся – и на ужин к Спирменсам. <…> Диана Спирменс заказала Мэри Пэкенхем две фрески для своей гостиной, каждая ценой 20 фунтов. Когда первая фреска была готова, Диана сказала: «Насколько я понимаю, мы еще не решили, сколько мы вам заплатим, не правда ли?» Мэри: «Да». Диана: «Прекрасно. Напишите на этом листке бумаги, сколько, по-вашему, мы вам должны, а я напишу, сколько я готова вам заплатить. Итак, какую сумму вы поставили?» – «20 фунтов». – «Ну вот, а я – 15. Давайте выведем среднее арифметическое, и, таким образом, с нас причитается 17 фунтов 10 шиллингов». Даже этих денег бедная Мэри до сих пор не получила. Как говорится: «Если найдете мою чековую книжку – деньги ваши». Клаф Уильямс Эллис [207] очень мил и болтлив. Каждую минуту вынимает из портфеля какие-то маленькие книжечки и сует их мне под нос; подчеркивает в них что-нибудь вроде: «Художник – единственный законодатель». Истинный энтузиаст. <…>

Понедельник, 7 июля 1930 года Обедал в «Ритце» с Ноэлом Кауардом [208] . По натуре прост и дружелюбен. Мозги отсутствуют. Прирожденный актер. Говорили о католицизме. «Совершите кругосветное путешествие», – посоветовал он мне. Рассказал, что знает настоятеля в доминиканском монастыре, который больше всего на свете хотел стать актером и на этом помешался. Кончилось тем, что его обнаружили в нижнем белье своей хозяйки. <…>

Вторник, 8 июля 1930 года В одиннадцать ходил к отцу д’Арси [209] . Синий подбородок, тонкий, скользкий ум. Иезуитская часовня на Маунт-стрит обставлена хуже не придумаешь. Англиканам до такой безвкусицы далеко. Говорили о богодухновенности Писания и Ноевом ковчеге. <…>