Чужаки
Шрифт:
— Средняя стоимость древесины на одной десятине даже по нашим дешевым ценам, мистер Петчер, составляет сорок два рубля, — вежливо сообщил лесничий.
— Это меня не интересует, — отмахнулся Петчер. — Вы меня не поняли, господин Плаксин. Я ставлю себе задачей массовую вырубку леса. Я вам заявляю, и вы должны попить, что уголь больше завозиться на завод не будет.
И как бы в подтверждение этого «не будет» Петчер погрозил кому-то кулаком.
— Кроме того, по моему новому плану мы будем продавать лес всем, кто его купит, всем, понимаете вы, всем!
Не догадываясь, куда клонит управляющий, лесничий
В пустыне завод окажется, господин управляющий, — робко закончил он свои возражения.
По лицу англичанина поползла презрительная усмешка. «Сорок лет?.. Да он с ума сошел, этот болван! Неужели он думает, что я собираюсь жить здесь сорок лет? Вот она, русская неповоротливость. Сорок лет. Дурак!» Теперь Петчеру было ясно, что его давняя мечта о богатстве становится ощутимой реальностью и, следовательно, нельзя терять времени.
— Я прекрасно понимаю ваши чувства, господин Плаксин, — продолжал развивать свой план Петчер. — Вы говорите, что через сорок лет здесь не будет леса. Но и нас в то время тоже не будет! Скажите, для чего же тогда этот лес? Нет, нам не лес нужен, господин Плаксин, а деньги.
Как можно больше денег! Превратить лес в валюту — вот наша задача! Я уверен, господин Плаксин, вы согласитесь быть в этом деле моим помощником.
Плаксин вспыхнул.
«Неужели этот долговязый серьезно намерен делить со мной добычу?» — спрашивал он себя, чувствуя, как сильно бьется сердце.
Англичанин снова зашагал по гостиной. По выражению лица лесничего он понял, что не ошибся в выборе.
— Завод, шахты и все, что здесь есть, господин Плаксин, принадлежит моему дяде, хозяину. Однако и у нас имеются много возможностей обеспечить себе высокую прибыль. У хозяина мы не можем и не имеем права брать ни одной копейки. Мы должны пойти по другому пути. Он дав но проторен и общепринят. Понимаете ли вы, о чем я говорю, господин Плаксин?
Плаксин покачал головой. Он действительно не мог понять, на что намекает управляющий.
— Нет, господин управляющий, — сморщив лоб и разведя руки, ответил он откровенно.
— Жаль, что вы этого не понимаете, — пожав плечами, сказал Петчер. — А у вас, у русских, говорят, есть пословица: «с миру по нитке, голому кафтан», — смотря на Плаксина прищуренными глазами, продолжал Петчер.
— А! — воскликнул, Плаксин. — Вы хотите разложить это на лесорубов, на возчиков дров и угля, на рабочих? Это очень умно придумано, господин управляющий.
Петчер довольно улыбнулся, подошел ближе к лесничему и, положив ему на плечо руку, продолжал: «Вы, как я вижу, неглупый человек, господин Плаксин. Нужно рассчитать так, чтобы мы получали не менее трех рублей дополнительных доходов с каждой десятины леса».
Петчер в упор посмотрел на своего собеседника. На лбу лесничего выступили крупные капли пота, руки его дрожали.
— Не бойтесь, господин Плаксин, тут ничего страшно го нет, да и делать это вы будете не даром. Десять процентов всех полученных таким образом доходов я отдаю вам, Это немало. Будете стараться — добавлю. Надеюсь, вы согласны?
Прикинув в уме сумму прибыли и стараясь не думать о последствиях сделки, Плаксин утвердительно закивал головой.
Затем
— Семья у меня, — господин управляющий, работа, забота. Когда же мне этими делами заниматься?
Англичанин прочитал лесничему одну из тех нотаций, которые читывал ему некогда дядюшка:
— Рыба и птица, господин Плаксин, тоже имеют ценность и тоже принадлежат хозяину. Вы здесь доверенное лицо и должны нести ответственность за доходы. Потрудитесь все немедленно выяснить. А завтра мы вместе с вами установим места, где мне охотиться и ловить рыбу. Мне, запомните, только мне. Итак, господин Плаксин, — Петчер подал лесничему руку, — больше я вас не задерживаю, мы обо всем договорились. Буду надеяться, что я не ошибся в вас…
В последних словах управляющего слышался хозяйский тон.
Лесничий поднялся со стула и медленно пошел к двери. Охватившее его чувство радости сменилось тревогой. Он понимал, что ему неизбежно придется столкнуться со многими сотнями людей, которые не простят обмеров и обсчетов, и кто знает, чем все это, в конце концов, может кончиться.
«Ясно одно, — с тревогой думал Плаксин, — вся тяжесть дела ложится на меня, а деньги будет получать другой. Это настоящий грабеж. Но что же делать? Отказаться? Нет! Нет! Мне тоже нужны деньги, и я получу их во что бы то ни стало. Я пойду па все, но денег у меня должно быть много! Все может быть, — с лихорадочным блеском в глазах, глядя на дымящиеся трубы завода, думал он. — Возможно, придет и такое время, когда я буду плавить руду… И не на англичан… На себя!»
Глава одиннадцатая
После двух недель тяжелой работы на Собачьей горе лесорубы совсем отощали. Зарабатывая в день по полтине, они трудились за эти гроши весь летний день, с небольшим перерывом на обед. Восход и заход солнца, как правило, встречали стуком топоров и скрежетом пил. Питались очень плохо: утром чай с хлебом, в обед — суп с картошкой н пшенной крупой, грибы. Вечером каша и чай. Мяса или масла ни у кого не было. Хлеб, испеченный еще дома, две недели назад, отдавал плесенью и гнилью. С Алеши стали сползать штанишки, и Марье пришлось к ним пришить лямки.
По вечерам ребята собирались у костра, показывали друг другу кровавые мозоли, мечтали о дне, когда будет выполнен урок и их повезут домой. Многие из ребят, в том числе и Алеша, теперь уже не могли работать целый день. Скопленные за ночь силы к обеду истощались. Пообедав, Алеша неподвижно лежал в балагане, надеясь набраться сил. Но к ужину он уже совсем не мог тянуть пилу. Жалея сынишку, мать шла к дедушке. Старик участливо кивал головой, затем подзывал к себе внука и подавал ему топор.
— Иди-ка, Алексей, к балагану, — с озабоченным видом говорил он, — дров сухих запаси побольше да ужин сготовь-кашу варить поставь, свежих грибов набери. — Дедушка де лал вид, что эти мелкие дела интересуют его больше, чем заработок. У него для Алеши было припасено много разных поручений: принести из ключа холодной водички, сходить посмотреть, как пасется лошадь, выкурить из балагана на бившихся туда за день комаров, разыскать какую-то траву или корень.