Чужая беременная

Ваниль Мила

И какая скотина их выпустила? Если бы не дыра в крыше и не вода, пропавшая таинственным образом, Михаил решил бы, что Маше все приснилось. Кроме того, что цветы пожрали чьи-то козы.

С Петровичем Михаил переговорил, тот обещал порасспрашивать соседей, не видели ли кого на крыше Марусиного дома. Навряд ли диверсант сам Петрович, хотя и его, и жену его Василису Лорд не тронул бы. Еще своим считался дед Ефим, но тот слишком стар, чтобы по крышам прыгать, да и не стал бы он молодой женщине пакостить.

Фиговый из

него Шерлок Холмс, но что-то делать надо, особенно с водой. Как вернется, проверит вентиля и задвижки, на прорыв трубы это не похоже.

Когда позвонила Ксюша, Михаил чуть с ума не сошел от беспокойства за Марусю. Он уже понимал, какой уязвимой она себя ощущает, а тут неожиданные гости в отсутствии хозяина, и неловкая ситуация. К тому же Ксюша определенно нервничала и психовала. Как же сложно, оказывается, с беременными…

И все же дочь приехала не одна, а с мужем Виталием, и Михаил справедливо решил, что о ней есть кому позаботиться. Марусе он нужнее, он и по ее голосу понял, что она то ли плакала, то ли плачет.

Поэтому Михаил дождался, когда подойдет Ксюша, обнял ее, поцеловал и отправил обратно в дом.

— Я скоро вернусь.

— Папа… — попыталась протестовать она, но Михаил был непреклонен.

Марусе он нужнее, он чувствовал это.

Она не ждала его — сидела за столом на кухне и испуганно вскинула голову, когда он открыл дверь. Удивление не сменилось радостью, скорее, каким-то облегчением, а потом, почему-то, тревогой. Она не поднялась навстречу, Михаил подошел сам, обнял ее, сидящую.

— Прости, что так получилось.

— Ты же не знал. Все в порядке, правда, Миша.

Угу, в порядке, как же. Глаза на мокром месте, голос дрожит, и ладони ледяные, как будто Маруся замерзла.

— Ксюша что-то тебе сказала?

— Нет, что ты. Ничего. Миша, ты иди к дочери, она же к тебе приехала.

— Пойдем. Я вас нормально познакомлю, в прошлый раз как-то…

— Нет, иди один. — Маруся мягко освободила руку. — Я сейчас занята.

— Чем?

— Ну… обед готовлю.

В раковине стояла грязная посуда, на плите — пусто, на разделочном столе — тоже. Что-то тут нечисто…

— Вода есть?

— Н-нет…

— Маруся, ты вроде не врала раньше. И я не о воде.

Она опустила голову и скребла ногтем какое-то пятнышко на столешнице.

— Маруся?

— Миша, иди к дочери, хорошо?

— Нет, не хорошо. Маруся, что случилось?

— Ох, ну… мне просто… я неважно себя чувствую. Меня тошнит.

Вот же упрямица! Михаил чуял — что-то не так. Однако Маруся уперлась и не желала ничего объяснять. А напортачила, скорее всего, Ксюша.

— Марусенька, поехали к врачу.

— Нет! — вскинулась она. — Я просто полежу, все пройдет. — И спохватилась, видимо, решив поменять тему разговора: — Миша, может, тебя покормить?

— Не надо, — отказался он. — Там Ксюша, скорее всего, уже приготовила

что-то.

— А, да… — Маруся снова сникла. — Да, точно. Так ты иди, она же ждет.

Ядрена вошь! И отчего такое чувство, что стоит ему выйти за порог, как Маруся сбежит? Вот возьмет — и сбежит, даже без чемодана. И давить на нее не хочется. Обнять бы дуреху, прижать к себе, зацеловать, а она и этого не дает, вцепилась в стол, не встает.

— Ой, Миша… Я совсем забыла… — встрепенулась вдруг Маруся. — Ты продукты из холодильника забери.

— Зачем? — помрачнел он.

— Чтобы не испортились. Электричество тоже закончилось.

— Маруся! Так чего ж ты молчишь?

— Не молчу. Просто забыла.

Ядрена вошь. Нет, это точно диверсант какой-то. Засаду, что ли, устраивать?

Тихо матерясь себе под нос, Михаил отправился проверять счетчик и трубы — так и есть, пробки вырубили, а вентиля закрутили. Маруська, понятное дело, сама ни за что не догадалась бы, да и он хорош, надо было еще вчера проверить. И дом она, наверняка, открытым оставила, когда вечером к нему пошла.

— Все, — сказал он, вернувшись к Марусе. — И вода есть, и свет. Ты же ничего сама там не трогала?

— Нет.

— Значит, балуется кто-то. Поймаю — руки-ноги повыдергиваю.

— Это мама, — выдала Маруся и горько вздохнула.

— Э-э-э… — завис Михаил. — Чего?

— Не сама, конечно. Наняла кого-то, скорее всего.

Он попытался осознать смысл сказанного, но выходило плохо. Родная мать пакостит дочери? Это вообще ни в какие рамки…

— Да она хочет, чтобы я в Москву вернулась, — снова вздохнула Маруся. — К Толику. И не факт, что она, только предположение.

Ядрена вошь.

— Маруся, пойдем со мной, — попросил Михаил. — Пожалуйста. Не хочу оставлять тебя одну.

— Нет.

— Ладно… пообещай мне, что ты никуда не уйдешь.

— Обещаю. — Она легко согласилась. — Я лягу, правда. Спасибо за помощь, Миша. Извини.

Маруся ушла в комнату так быстро, что он больше ничего не успел сказать.

Домой Михаил вернулся с тяжестью на душе. Вот почему нельзя по-человечески? «Папа, мы приедем в гости». И все! Неужели так сложно? И Маруся не обиделась бы, и он не метался бы между ней и дочерью, и вообще не уехал бы, а встретил гостей дома. Ядрена вошь!

Ксюша в прихожей перепиралась с мужем.

— Пусти, я сказала!

— Успокойся, так нельзя…

— Пусти!

— О, вот и папа! — обрадовался Виталий, заметив Михаила.

— Можешь оставаться, а я поехала домой! — процедила дочь.

— Э, нет, стой. — Михаил поймал ее у порога. — Пойдем, поговорим. Что тут вообще происходит?

С помощью Виталия, который продолжал увещевать жену, им удалось усадить ее на диван в гостиной.

— Что за детский сад, Ксюша? — устало поинтересовался Михаил. — Я тебя чем-то обидел?