Чужая беременная
Шрифт:
— Я к тебе в гости приехала…
— Без предупреждения, как обычно. Ну, извини, я на рынке был.
— А тут… тут…
— А это тебя не касается. Ты так не считаешь?
Ксюша вспыхнула и закусила губу.
— Я просто поеду домой, — произнесла она наконец. — И не буду вам мешать.
— Ксюш, вот честное слово, даю скидку лишь на то, что ты в положении, поэтому не соображаешь, что ведешь себя, как пятиклассница.
Она попыталась встать, но Виталий не позволил.
— Отец прав, — жестко сказал он. — Так и есть. Ты мне все уши прожужжала,
— Это не ревность! — воскликнула Ксюша с обидой. — Я думала… думала она… а она…
— Чего она? — насторожился Михаил. — Что ты сказала Марусе?
— Ничего! Я с ней не разговаривала.
— Она могла услышать, как ты разговаривала со мной, — напомнил Виталий. — Когда ты говорила, что она плохая хозяйка.
— Чего?! — чуть не поперхнулся Михаил. — Это что за идиотские выводы?
— Чего, чего… — пробормотала Ксюша, сглатывая слезы. — Готовить не умеет, в доме грязно…
Ядрена вошь! Неудивительно, что Маруся уперлась, как коза, и не хочет сюда возвращаться. Это ж надо такое ляпнуть!
— Я не позволяю Марусе мыть полы в моем доме. — Михаил старался говорить спокойно, на Ксюшу нельзя кричать, ей тоже вредно нервничать. — А готовит она у себя, ей так удобнее. Очень вкусно готовит, кстати. Думаю, тебе надо извиниться перед ней.
— Я же не знала…
Ксюша все же расплакалась. Михаил не злился на дочь, даже обрадовался, что это не глупая ревность, а глупая забота. Теперь нужно убедить Марусю, что…
Лорд залаял так внезапно и так неистово, что Михаил не заметил, как выскочил из дома. На терраске у Маруси какой-то мужик жался в угол, отмахиваясь от собаки.
Михаил схватил первое, что попалось под руку, кажется, лопату, и помчался на соседский участок.
= 37 =
По-хорошему, надо бы приготовить что-нибудь себе на обед. Или хотя бы помыть посуду и сделать уборку. Или сесть за очередной перевод. Однако Маша лежала на кровати и пялилась в потолок.
Она расстроилась не из-за Михаила. Он как раз оказался на высоте, впрочем, как обычно. Маше не хотелось ябедничать, а из-за гормонов глаза были на мокром месте, оттого она и держалась так отстраненно. Обняла бы его — и расплакалась, а он докопался бы до причины. Нет, все правильно, они потом объясняться.
Почву из-под ног выбило поведение матери. Маша не сомневалась, что это она выживает ее из деревни, заставляет вернуться в Москву. Кто-то по ее указке разобрал крышу и перекрыл воду и электричество. Хорошо, если на этом все. А если нет? На что еще способна мама?
Маша вертела в руках телефон, раздумывая, не позвонить ли отцу. Если он не в курсе матушкиных диверсий, а так, скорее всего, и есть, он будет переживать. Нужно ли его расстраивать? Разговаривать с матерью Маша не хотела.
Когда где-то рядом залаял Лорд, Маша подскочила с кровати. Неужели снова козы? В открытое окно она увидела Михаила, который несся к ее дому с лопатой наперевес, и испугалась. Тем более, позади него бежал еще один
— Попался! — прогрохотал Михаил. — Стоять!
— Убери сабака! Убери сабака! — запричитал кто-то.
Алим?!
Маша выскочила на терраску.
Лорд молча сидел у крыльца. В углу терраски Михаил срывал черную шапку-маску с прорезями для глаз с Алима. Лопатой он его, к счастью, не огрел, но врезал кулаком по лицу, отчего Алим закричал и схватился за нос, а Маша завизжала, закрывая рот руками.
— Маруся, домой! — рыкнул Михаил.
— Миша, не надо! — закричала она и подбежала к нему, обняла сзади. — Не трогай его!
Алим не убегал и не пытался напасть, молча утирал кровь, хлещущую из носа.
— Охранять! — приказал Михаил Лорду, указав на Алима. — Виталий, иди к Ксении, она, наверняка, испугалась.
И только потом он обернулся к Маше, схватил ее, приподняв, и потащил в дом — аккуратно и бережно.
— Миша, прекрати! — Она попыталась его лягнуть. — Так нельзя! Я так не хочу!
— Маруся, это мужские де…
— Нет! Не надо!
Она злилась и топала, стучала кулаками по Михаилу, цеплялась за одежду, кричала и плакала. В общем, устроила истерику и добилась своего. Михаил позволил Алиму умыться, совместными усилиями они остановили кровотечение, а потом Алим им все рассказал.
Как Маша и предполагала, за «диверсиями» стояла ее мать, собственной персоной. Алим клялся детьми и призывал в свидетели аллаха, что нанимала его она одна, никаких мужчин с ней не было. Даже приехала в деревню не с мужем, а на такси. Маше стало немного легче от мысли о том, что Толик в этом не участвовал.
— Зря ты его отпустила, — процедил Михаил, когда Алим ушел.
Маше было не по себе от его сурового вида — и желваки гуляют по скулам, и губы превратились в тонкую полосочку, и глаза потемнели.
— Алим — исполнитель, — вздохнула Маша. — Если кто и виноват, так это моя мать.
— А если бы с тобой что-нибудь случилось?
— Самое страшное, что могло случиться — это мое возвращение в Москву. Миша, пожалуйста… — Она обняла его, прижалась к груди. — Спасибо за помощь. И спасибо, что сделал так, как я хотела.
— Маруся, Маруся… — Он провел ладонью по ее спине. — Ты что дрожишь? Замерзла?
— Перенервничала… — призналась она. — Теперь я бы точно прилегла. Ничего больше не случиться. Иди домой.
— Что ж ты меня все гонишь? — с досадой спросил Михаил.
— У тебя гости. — Она подняла голову, их взгляды встретились. — Иначе я никуда тебя не отпустила бы. Правда.
— Пойдем со мной.
— Миша-а-а…
— Я знаю, что произошло. Маруся, Ксюша просто ошиблась. Она незлая девочка.
— О боже… Я ничего такого не говорила и не думала. Миша, пожалуйста, я не в состоянии…
В дверь постучали.
— Нет, я не могу-у-у, — простонала Маша.
— Я разберусь.
Михаил распахнул дверь. Из-за его широкой спины Маша не видела, кто пришел.