Чужая дорога
Шрифт:
– Варенька, ну до ста-то мы разогнаться можем? – обычно Лида не любит просить, и я представляю, как нелегко ей дается каждое слово. – Я потратила на путевку почти всю накопленную за учебный год стипендию.
Конечно, я ее понимаю. Она грезила этой поездкой целых два семестра. Она вообще никогда не была за границей. Даже в Турции. Даже в Египте.
Я увеличиваю скорость. Десять дополнительных километров. Мелочь, пустяк.
Проносится за окном очередная табличка с географическим названием. Что там? Ершовка? Денисовка?
И когда кто-то или что-то выскакивает из леса и бросается машине наперерез, тормозить уже поздно. Слишком близко деревья к дороге. Слишком большая скорость. Слишком плохой водитель.
Глупо, но единственное, о чём я думаю в этот момент: «Кажется, это не лось».
4
Она лежит на земле. Не на дороге, а на траве. На зеленой траве, которая рядом с ней постепенно становится красной. На ней – черная футболка и коричневые мешковатые штаны. Волосы у нее короткие, и на мочке уха виды несколько маленьких кольцеобразных сережек. На руке – татуировка – скорпион.
Андрей подбегает к ней первым. Проверяет пульс на руке, склоняется к лицу.
Я опускаюсь рядом на колени.
– Что с ней? Да не молчи же, не молчи! Я убила ее, да?
Павлова подходит к нам, а Настя боязливо топчется в стороне.
– Лучше ее сейчас не трогать, – голос Лиды спокоен и тверд – неужели это именно она еще полчаса назад так нервничала из-за какой-то визы? – Нужно вызвать «скорую». Кто-нибудь знает, по какому номеру нужно звонить?
– Ноль три, – издалека пищит Шмыгунь.
– Нет, с мобильного как-то по-другому. Я слышала об этом много раз, но как обычно – в одно ухо влетело, в другое – вылетело.
Крови рядом с девушкой – всё больше. Ее левая рука неестественно вывернута, на правой ноге – рваная рана. И это только видимые повреждения. Кажется, она дышит. Но не шевелится. Впервые я жалею, что в школе не ходила на факультатив по оказанию первой помощи.
– Я ее убила! – сама отвечаю я на свой вопрос.
Я чувствую, что по щекам бегут слёзы, и пытаюсь вытереть их испачканной в земле рукой.
– Не говори ерунды! – рявкает Лида. – Ты в этом не виновата! Кто мог знать, что она выскочит из-за деревьев, как сумасшедшая? Она даже не посмотрела на дорогу! Не удивлюсь, если она в стельку пьяна.
На всем пути от Купцово нам навстречу не попалось ни одной машины – не удивительно, что девушка не посмотрела по сторонам. Наверно, привыкла к тому, что машины здесь ездят редко. Она совсем молоденькая – наверно, студентка. А может, даже – школьница. Меня начинает тошнить.
Андрей берет меня за руку и разворачивает к себе.
– Варя, послушай меня! Ты должна успокоиться! Эта девица явно не нормальная. Может быть, она бросилась под машину специально. А может быть, Лида права, и она пьяна. В любом случае, сделать что-то в этой ситуации ты не могла. Затормозить или увернуться
Я понимаю – он пытается меня защитить. А может быть, и себя тоже.
– Девочки, вы слышали? – он требовательно повышает голос.
– Да, конечно, – кивает Лида. – Мы ехали со скоростью восемьдесят или восемьдесят пять километров в час, потому что ехать с большей скоростью по такой дороге – это значит повредить машину – тут же камушки из-под колес летят. Я даже спросила – а почему мы едем так медленно?
Андрей кивает – пойдет, – и переводит взгляд на Настю.
Та напугана, но не потеряла способности соображать.
– Я поняла, не волнуйся.
Этот разговор в такую минуту тоже кажется мне почти преступлением, но так уж устроен человек, что в критические моменты думает, прежде всего, о себе, любимом.
– Я вспомнила, – шепчу я. – С мобильного нужно звонить по телефону сто двенадцать.
– Я позвоню, – говорит он. – Хотя пока они досюда доберутся… Может быть, лучше отвезти ее в больницу на нашей машине?
– Не вздумай! – из нас четверых Лида, кажется, соображает сейчас лучше всех. – У нее могут быть травмы, при которых транспортировка опасна. Мы должны оставить всё как есть – иначе потом мы ничего не сможем доказать. Пригородная больница недалеко – они смогут приехать быстро. Думаю, полиция – тоже.
Мысль о полиции пронзает меня, будто током, и на несколько минут я теряю способность воспринимать окружающую действительность. Я вижу, как Андрей набирает номер, как говорит что-то в трубку – наверно, объясняет, где мы находимся. Но я не слышу ни слова – только вижу, как шевелятся его губы.
Я дрожу. Мне холодно. Андрей кладет телефон в карман, снимает пиджак и набрасывает его мне на плечи.
– Не расстраивайся, Варюха! Ты не пила ни капли спиртного, ты в здравом уме и твердой памяти, к тебе, как к водителю, никогда не было никаких претензий. Ты не можешь отвечать за действия этой дурочки. Главное, отвечай на вопросы спокойно и уверенно. «Скорая» вот-вот приедет. Будем надеяться, что всё обойдется. Я уже позвонил отцу и дяде. Мы и так правы, но тяжелая артиллерия не помешает. И не волнуйся – я буду рядом!
– А-а-а! А-а-а!
Истошный крик прорезает установившуюся на секунду тишину.
Сначала я думаю, что это кричит Настя. И Лида тоже поворачивается в ее сторону. Но нет – Шмыгунь по-прежнему стоит на расстоянии и судорожно кусает губы.
Источник крика обнаруживается сам по себе. Вернее, сама по себе. Из тех же самых зарослей (наверно, там – тропинка от деревни) на дорогу выскакивает рыженькая невысокая девчонка. Волосы собраны в хвост, клетчатая рубашка завязана узлом чуть выше талии, а шорты слишком короткие для ее полноватых ног.