Чужая дорога
Шрифт:
– Лера! Лера! – вопит она и в два шага оказывается рядом с нами. – Что с ней? Она жива?
Она едва не хватает пострадавшую за плечи. Андрей останавливает ее, отводит в сторону.
– Она бросилась прямо под нашу машину. Мы пока не знаем, что с ней. «Скорая» сейчас приедет. А до тех пор ее лучше не трогать – если вы, конечно, не врач.
Девушка испуганно смотрит не него и качает головой – нет, она не врач. Шок у нее проходит через несколько минут. Ему на смену приходят слёзы.
– Я бежала за ней! Я кричала! Я уговаривала ее вернуться. Но она же никогда никого не слушает! Мы праздновали получение
– Она много выпила, да? – Лида находит подходящий момент, чтобы задать вопрос, ответ на который может оказаться слишком важным.
Девушка важность вопроса не осознает и отвечает сразу, не задумываясь:
– Да, немало. У нас же праздник был. Я и раньше замечала, что она, когда выпьет, какой-то психованной становится. Мы с ней четыре года в одной комнате в общежитии прожили, но я до сих пор ее толком не понимаю, – она вдруг испуганно подносит ладонь ко рту. – Ой, я, наверно, не то говорю. Наверно, нужно что сделать, правда?
Андрей вздыхает и ничего не говорит.
– Лера немного странная. Неплохая, но странная. Она из детского дома, – она сообщает это таким тоном, словно этот факт сам по себе служит объяснением странности ее подруги. – Вы не поверите, но она и работать там хочет – в том детском доме, где выросла сама. А мы вчера дипломы получили.
Кажется, она болтает без умолку, потому что боится тишины. А я только сейчас вспоминаю о выпускном в ресторане «Север». Вряд ли мы сможем его посетить. Впрочем, это событие сейчас кажется почти пустяковым.
Полиция и «скорая» приезжают почти одновременно. Молодой врач в халате цвета морской волны просит нас отойти от пострадавшей, что мы и делаем, тем более, что усатый полицейский (в званиях я совершенно не разбираюсь, а потому не знаю, кто он – сержант, лейтенант, капитан?) уже готов задавать мне вопросы.
Я отвечаю неторопливо, вдумываясь в каждое слово.
Водительский стаж – два года. Да, пожалуйста, – вот права (хорошо, что они обнаруживаются в сумочке!). Штрафов за превышение скорости или еще какие-нибудь нарушения правил дорожного движения не получала. Нет, не пьяна, хотя мы и ехали на выпускной – но не с выпускного же. Да, владелец машины немного выпил – но он же и не сел за руль. Да, девушка выскочила на дорогу неожиданно. Какая была скорость? Километров семьдесят-семьдесят пять. Конечно, мы сразу же вызвали скорую. Нет, девушка ничего не сказала. Нет, мы не знаем, кто она – об этом лучше спросить у ее подруги.
Вопросы повторяются. Сначала я думаю, что это случайно, по забывчивости полицейского. Потом понимаю – он пытается найти противоречия в моих ответах. Глупо. Единственная неправда в моих словах – это информация о скорости. Наверно, эту информацию они могут проверить. Я как-то читала в газете, что можно вычислить скорость автомобиля по тормозному пути. Но думать об этом совсем не хочется.
Девушку грузят в автомобиль скорой помощи. Андрей – неподалеку. Надеюсь, он смог
Наконец, полицейский изъявляет желание побеседовать с Лидой и Настей. Я выхожу из полицейского уазика и бреду на место аварии. Скорая уже уехала. Я опускаюсь на траву и сижу, опустив голову на колени.
Андрей садится рядом.
– Врач ничего пока сказать не может. Есть серьезные внутренние повреждения. Диагноз смогут поставить только в больнице. Ты как? Я там болтался рядом с уазиком – ты держалась молодцом.
– Я лишила нас выпускного, да? – я нахожу в себе силы улыбнуться.
Он смотрит на меня с удивлением – неужели, забыл про выпускной? Потом усмехается:
– Ты думаешь, я скучаю по этим будущим гениям пера? Непризнанные мастера журналистики, критикующие всех и вся – политиков, страну, прикормленных властью коллег. А сами только и думают, как бы и их кто прикормил. Думаешь, там будет что-то интересное? Напьются, быстро съедят всё то, что было заказано, а потом будут собирать мелочь, чтобы сбегать в магазин за бутылкой водки (потому что ресторанная им не по карману). Терехов подерется со Степановым – это уж как пить дать, и повод найдется. Давыдова будет рассказывать, что ее пригласили в московскую газету, но она – ни-ни, патриот родного края. А Назарова станет петь со сцены жалостливые песни про любовь. А еще посудачат о наших не очень скромных персонах. Мне достанется за то, что я – сын мэра (не самого популярного, надо признать), тебе – за то, что ты – дочь проректора (Кембридж тоже припомнят!), Лиде – за то, что училась на одни пятерки (зубрила и подлиза, не иначе!), ну а Насте – за модные шмотки, которые остальные себе позволить не могут.
– Я будто сама там побывала, – я снова пытаюсь улыбнуться. – А эта девочка тоже только вчера получила диплом. Мы с ней даже учились в одном универе. Странно, правда? Ее, кажется, Лерой зовут?
– Да. А ее подругу – Соня. Только давай пока не будем об этом говорить. Если захочешь, завтра мы съездим к ней в больницу. А сейчас мы поедем на медицинское освидетельствование на предмет наличия алкоголя – чтобы потом не нужно было доказывать, что ты – не верблюд. Я поеду с тобой.
Я шмыгаю носом.
– А как же машина? А девочки?
– Машина? Постоит здесь. Девочки поедут на такси. И перестань нервничать. Ты так дрожишь, что мне хочется напоить тебя коньяком, а это пока возбраняется.
5
Константин Степанович Вербицкий – один из самых известных адвокатов в нашем городе. Гонорар за его услуги исчисляется числами со многими нулями, и к рублям эти нули никакого отношения не имеют.
Но в нашем деле он участвует бесплатно. Вербицкий – друг отца. Они вместе учились сначала в школе, потом – в институте. Кажется, даже сидели за одной партой. Тогда никто и представить не мог, что он так далеко пойдет в своей профессии. В школьные годы, по папиным словам, Константин Степанович, мягко говоря, не блистал. Да что там не блистал – был оболтусом, каких поискать. Учился на тройки, примерным поведением не отличался, и педагоги были уверены, что ни в какой институт он не поступит. А он поступил. И окончил его с красным дипломом. И в аспирантуру пошел. Правда, диссертацию так и не защитил – работа затянула.