Чужая душа - потемки
Шрифт:
Хорошо утешаться, когда тот, кого любишь, не встречается тебе десятки раз за день, если не слышишь его голос, не сдаёшь ему зачёты и экзамены. Я с ума сойду от такой пытки!
– О чём вы?
– тихо пискнула я и поднялась с колен. Опустила глаза и бочком попыталась проскользнуть мимо Лазавея - не позволил, выставив руку, остановил.
Вот оно, сейчас начнётся! А я так готовилась, так ждала этого вечера, так старалась, заботилась - и всё заботой же и испортила. Хоть в Ишбар поезжай, садись напротив Алоиса и проси эльфийского самогона. Что-то подсказывало, что Ксержик
– О ваших целях. Вернёмся в гостиную, поговорим.
Ноги отказывались слушаться: я опасалась услышать то, чего боялась больше всего на свете. Сейчас магистр выставит меня вон, заявив, что я ему не нужна и противна. И это ещё лучший вариант. Худший - позорное исключение из Академии за домогательства. Буду стоять перед рядами студентов, а Тшольке с упоением расписывать, как я ещё в Омороне позволяла себе немыслимые вольности.
Лучше волчий билет, чем общественная порка. А вообще, всё лучше, чем быть отвергнутой Лазавеем.
Губы задрожали, сложившись в плаксивую гримасу. Чувства - зло, без них всё легко и просто.
– Агния, чай стынет, - видя, что я не тороплюсь двинуться с места, напомнил магистр.
Кивнула и деланно спокойно вернулась в гостиную. По дороге решила, что унижаться не стану, чести не уроню, уйду с высоко поднятой головой. А напоследок выскажу Лазавею всё, что о нём думаю. Если не исключат, Академию не брошу, с головой уйду в учёбу и стану магом. В прошлый раз меня спас демонический - что ж, продолжу изучение. За компанию и теорию колдовства освою, со всеми его импульсами, разными видами энергии и средами. Сдам на 'десятку', назло магистру.
Села в кресло, взяла чашку, но под взглядом Лазавея не смогла сделать ни глотка.
Давайте уж, ругайте меня, говорите, какая я безнравственная дрянь, зачем глазами буравить? Совесть пробудить пытаетесь - так она чиста.
Поиграв минуты две в гляделки, магистр тяжело вздохнул, в свою очередь сел в кресло, предварительно смахнув крошки, и удручённо спросил:
– Ну, и что же мне с вами делать?
Я удивлённо взглянула на него. Внутри шевельнулась робкая надежда, что вечер не закончится провалом и слезами. Так или иначе, холодность из голоса ушла, сменившись усталостью. Я ведь так и не спросила, почему Лазавей не ел. Судя по тому, что он спешно умывался и переодевался перед моим приходом, то только что вернулся из города, а то и из другого места. Раз вспотел, то усердно колдовал и занимался либо физическим трудом, либо бегал.
Магия много сил отнимает, неудивительно, что магистр голодный.
Глупо улыбнулась, поддавшись чувствам, но тут же напомнила себе о предстоящем выговоре и покаянно сложила руки на коленях. Чашку, разумеется, отставила на стол. Оно и к лучшему - пальцы подрагивали, могла ненароком разлить чай, испортить ковёр.
Видя, что магистр ждёт ответа на свой вопрос, обречённо промямлила:
– Я не нарочно. Простите.
Лазавей перевёл взгляд на мои руки, крепко сцепившиеся на коленях, и ещё раз вздохнул. Наверное, у меня был чрезвычайно
– Агния, Агния!
– он покачал головой и практически всучил мне чашку с остывшим напитком.
– Выпейте уж, зря старался?
Я покорно сделала глоток, радуясь, что хотя бы зубы не стучат. Затем сделала ещё один и ещё, чуть ли не давясь.
– Э, нет, захлебнуться я не просил!
– прервал череду моих судорожных движений Лазавей.
– Не надо с таким рвением исполнять мою просьбу. Медленными глотками, чтобы успокоить нервы. Да, вот так.
В комнате ненадолго воцарилось молчание, прерываемое лишь хрустом печенья: магистр тайком таки жевал его, макая в чай. Я делала вид, что не замечаю: пусть хотя бы перекусит.
– Ладно, расскажите теперь о Школе. Отличается ли система обучения от нашей, как строятся занятия.
Сначала рассказ не клеился, выходил путанным и обрывочным, но магистр умелыми наводящими вопросами разговорил меня.
Уютно потрескивал огонь в камине, убаюкивая, создавая иллюзию родного дома. Нет, разумеется, в наших Больших Выселках отродясь таких очагов не бывало, у Хендрика тоже, но я питала слабость к каминам. Видимо, пристрастилась в Ишбаре - у Маргариты имелся. Так и тянуло присесть возле него, протянуть руки к огню...
Лазавей внимательно слушал и, кажется, делал какие-то мысленные пометки. В заключение осторожно поинтересовался, что стало с Магнусом. Я ответила: не тайна, чтобы скрывать.
Сквозь неплотно задёрнутые занавески светил месяц, напоминая о том, что на дворе ночь. Собственно, так оно и было: стрелки часов замерли на четверти первого. Ничего себе, как я засиделась! Самой спать пора, да и магистра задерживаю.
Заёрзала в кресле, гадая, можно ли просто подняться и уйти, или необходимо разрешение. Украдкой ещё раз глянула на Лазавея: задумчивый, погружённый в себя, он вызывал желание приласкать, поцеловать его. И ведь, тьфу ты, леший, я даже наклонилась в сторону магистра, потянулась к нему. Хорошо, вовремя заметила, одёрнула себя и губы трубочкой не сложила. Только вот Лазавей так невовремя обернулся!
Закашлявшись, я поспешно отвернулась.
– Пожалуй, мне следует извиниться, Агния.
Я удивлённо воззрилась на магистра, а тот продолжал, слегка покусывая губы:
– Да, именно так. Я подумал, будто вы, как многие студентки, решили завести необременительный роман с преподавателем. Ради успешной сдачи сессии, престижа или развлечения - роли не играет, оцениваю я подобные действия одинаково. Поэтому, когда вы на празднике, позволили себе фривольный поступок, то случилось то, что случилось.
– Что же изменилось сейчас?
– вцепившись в подлокотник кресла, спросила я. Смотреть на Лазавея боялась, поэтому изучала цвет оставшегося на донышке чая.
– Ваше поведение. Я позвал вас, чтобы проверить догадки. Вообще-то, систему преподавания в Школе иных я в общих чертах знаю, но вы интересно рассказывали, - магистр ободряющей улыбкой скрасил сожаление в моей душе.
– Нарядиться вы нарядились, надушились, но, к счастью, не играли в соблазнительницу.