Чужая душа - потемки

Романовская Ольга

А Осунта и вовсе осталась безнаказанной. Это по её вине моя Марица сейчас надрывается от плача и кушает из бутылочки невесть что. А ещё муж... Только сейчас задумалась, что же выкинет Хендрик, и ужаснулась. С него станется устроить скандал, который закончится моим отчислением. И помешать не сумею... Плюс женщины. Что-то в голову всякие подавальщицы и соседки полезли. Оставила мужика на столько месяцев без присмотра! Он же видный, осанистый и гулющий, скотина этакая! Помню ведь, как сама отбивала. Нет, на горячем не ловила, но хвостом вертел, когда отвернусь.

Не заметила, как Липнер перебрался ближе и, воспользовавшись моей невнимательностью, обнял за талию. Тут даже не соврёшь, что случайно ухватился: не трясло совсем, даже странно. Так плавно двигались, будто плыли.

– Агния, а ты какие цветы любишь?
– в конец обнаглевший алхимик, дорвавшийся до женского пола, оттеснил от меня фыркающую Юлианну и устроился так, словно мы молодожёны.

Руки я скинула, шаловливые губы отвадила замечанием, что зубы острые, язык могу откусить ненароком.

– Но тебе же понравилось, - насупился Липнер.

Признаю, не отопрёшься. Целовалась. Бес попутал. И да, не противно. Увлеклась ты, Агния, учёбой, а природа-то своё берёт. Если дальше так пойдёт, то превращусь из разумного существа в неразумное.

– Липнер, я замужем и разводиться не собираюсь.

Не помогло. Алхимик отчаянно набивался в друзья сердечные. Вот, опять прижался, какие-то телодвижения в воздухе делать начал... Колдует?

– Не получится, - нарушил наше уединение голос магистра Лазавея.
– Ты ошибся. И, студент Гедаш, мы вам не мешаем? Руки на девичьих коленках - это прекрасно, но не в качестве публичного явления.

Я вздрогнула. Бесов хвост, Липнер действительно меня по коленке гладит! Да что это с ним, от тепла голову снесло? Говорят, у послушников то же бывалет. Нас, деревенских девчонок, ими пугали, чтоб честь блюли. Вот, рассказывала баба Ядвига, попадётесь, бесстыжие, послушнику, отпущенному настоятелем родню повидать - а отпускают их раз в десять лет, - и... Словом, бедные послушники до того до женщин от воздержания охочи, что до смерти того самого.

И что там у Липнера не получится? Подозрительно покосилась на алхимика: вдруг приворотом балуется? А это ведь запрещено. Или нет?

– Получится, - упрямо заявил ничуть не смутившийся Липнер.

– Упрямцы вы все, студенты!
– вздохнул магистр и перебрался к нам.
– Не твоя специализация. Две ошибки в плетении уже есть. Косое, плохо проработанное... Уберёшь вторую руку с талии девушки, тогда исправишь.

Я удивлённо покосилась на Лазавея: нормально при чужих признаваться, что маг? Но потом вспомнила о 'легенде' и расслабилась. Зря, Агния, потому как у Хендрика выдался бы блистательный повод для ревности, увидь он нашу честную компанию. Заёрзала, раздумывая, а не подлезть ли под их руками и не перебраться ли под бок к Осунте?

Маги увлеклись. Липнер заканчивал плетение: я его не видела, только чувствовала по чесавшимся пальцам, - а магистр внимательно за ним наблюдал. Через моё плечо.

Кашлянув, поинтересовалась, не лишняя ли, и замерла с открытым ртом: цветы!

Прозрачные, правда, но на ромашки похожи.

Гордый Липнер вручил мне творения своих рук. Я поблагодарила, незаметно проверив, не рассыплются ли на составляющие.

– Вижу, подправил решётку, - одобрительно хмыкнул Лазавей.
– Но за заклинание 'удовлетворительно'.

– Почему?
– обиделся алхимик.
– Я первый на курсе, магией воздуха владею.

– Чтобы 'владеть', нужно хотя бы Академию окончить, - усмехнулся магистр. Наглым образом отобрал у меня ромашки и принялся разглядывать. Потом глянул на меня: - Изначально там были не цветы, а забавная вещица, требующая физического контакта с... кхм... объектом.

Забыв о том, что еду в повозке, возмущённо вскочила на ноги. Этот старшекурсник на меня 'петлю очарования' набрасывал? Читала о такой, видела последствия. Не выдержав, спросила. Алхимик, разумеется, отнекивался, а Лазавей таинственно улыбался, заверив, что ничего страшного со мной сотворить не хотели. То есть магическое увеличение мужской привлекательности - это нормально? Больные эти маги, не иначе, даже с девушками не по-людски знакомятся.

Покосилась на магистра: интересно, он тоже этим балуется? Будто прочитав мои мысли, Лазавей ответил, что любовная магия у студентов хромает на обе ноги, а взрослые особи ей не пользуются - не поощряется это.

– Вы только представьте, госпожа Выжга, что будет, если вас поймают за подобным занятием? Определённая слава обеспечена. Да и зачем? Видимо, Липнер Гедаш несколько неуверен в себе...

– Зато вы чересчур, - смело фыркнула я и прищурилась. Уж не соперничает ли преподаватель со студентом за моё внимание? А то сразу тут как тут, рядышком уселся. Но руками не трогает, в шею не дышит, просто взглядом буравит.

Магистр засмеялся и вернул ромашки.

– Агния, вы решили, что я... Нет, вы красивая девушка, но никаких видов я на вас не имею. Так что чересчур уверены в себе именно вы. И слишком много себе позволяете, - уже серьёзно продолжил он.
– Вот интересно, найдётся ли хоть один курс, на котором девушки не будут придумывать невесть что. Знали бы вы, сколько проблем доставляете своими амурами...

Я извинилась, но всё равно осталась при своём. Помню ведь, с какой готовностью магистр собирался помочь мне на плато. То есть со студентками он совсем не прочь развлечься. И вовсе я не самоуверенная, просто красивая, в мужском вкусе. Это давно жизнь доказала. А сейчас Липнер.

– Агния, - с укором, будто угадав мои мысли, покачал головой Лазавей.
– Займите свою голову чем-нибудь полезным. Если сами не можете, я найду занятие. А все эти 'учитель и ученица' оставьте для девичьих дневников. Заранее делаю предупреждение, чтобы потом слёзы обиды не глотали за публичные развенчания горделивых фантазий. Бывали прецеденты...

– Да, - подала голос всё это время напряжённо прислушивавшаяся к разговору Осунта, - на тебя, Эдвин, вечно кто-то вешается, а потом плачет в подушку.