Чужая душа - потёмки
Шрифт:
Да, определённо, в хорошие места не ссылают, особенно вместе с Осунтой Тшольке. Хорошо, хоть в этот раз перебросили с вещами, а дочка не грудной младенец. Но если дальше так пойдёт, то Марица забудет, как выглядит её мама. Вернусь как-то домой, а меня тётей величают. Или дядей, если Светана с Лаэртом пошутят.
Потёрла виски и поправила давившую на шею сумку: она была тяжёлой и при падении сработала якорем. Лазавей не виноват, это я на ногах не устояла в безвоздушном невесть где.
Тшольке стояла рядом, собирала вещи: она зачем-то взяла целых три сумки. В
Холодно и снежно. Весна в эти края и не собиралась, солнце не грело. В Вышграде-то уже пригревает, а здесь — холод вековечный. Какой из этого следует вывод? Что мы на севере. Уж не в тех ли пустошах, куда сослали Магнуса? Горы, вроде, на горизонте есть, неясная дымка, но контуры читаются. Ох, что-то мне уже страшно!
— Ну, что расселась? Транспорта не будет, нужно топать на своих двоих, — Тшольке закинула по сумке на плечо, а третью подняла и привязала к себе магией.
— Далеко идти? — поднялась на колени, вытряхнула снег из-под воротника.
— Версты три, — пожала плечами Осунта. — Эдвин… — она на мгновенье замолчала и прикусила губу. — Магистр Лазавей вычислил примерную точку переноса, но, видимо, маги ушли. Ладно, сейчас свяжемся, узнаем.
Тшольке отвернулась, подняла ворот полушубка и вытащила амулет. После короткого разговора, состоящего из односложных фраз, она указала рукой направление и велела сотворить хоть какую-то защиту:
— Дырявое решёто тоже сойдёт. Глазками не хлопай, это не академический парк, а дикая природа, где разные твари водятся. Твоя задача убежать от них до того, как сожрут.
Обнадёживающее начало, нечего сказать! Я как-то только на демонов рассчитывала, а не на коллекцию по демонологии.
Идти пришлось долго, сражаясь с сугробами и лёгким ветерком, румянившим щёки. Осунта намеренно всё прибавляла и прибавляла шаг, надеясь, что я отстану, но не на ту напала. Вижу же, что самой тяжело, но упрямая, хочет хоть в мелочах, но напакостить. Оно и понятно: мстит счастливой сопернице. Задумалась: а счастливой ли? Лазавей не сказал, что любит, даже не поцеловал толком. Тшольке же могла расплакаться оттого, что магистр её отругал, разрушил мечты о свадьбе.
Наконец показался частокол из острых кольев.
Я кожей ощутила магию: покалывало так, что от боли сводило зубы. Пришлось потянуться к собственному дару, чтобы перестать ощущать чужой.
— Ты помалкивай, — обернулась ко мне Тшольке. — Твоё дело — переводить с демонического. Учти, я не собираюсь собирать тебя по частям и нести ответственность за твои проделки тоже не стану. К слову, — Осунта прищурилась и перешла на свистящий шёпот, — личико тебе я за олифу попортила. Здесь Эдвина нет, магистра Айва и твоего папочки тоже, так что думай, что делаешь.
— Вам же запретят преподавать, выгонят из Академии, — я невинно хлопала глазами. — И ничего ни о какой олифе я не знаю…
— Знаешь, гадина. Чужое взяла — и глазками хлопаешь. Ладно, вперёд!
Да, работка выйдет весёлой. Дожить бы до её окончания!
Полевой лагерь магов подтвердил, что занесло нас туда, куда Макар
— Агния? — глаза Магнуса напоминали два блюдца. Точно также я смотрела на магические формулы.
Кивнула и поздоровалась. Подумав, спросила, как дела, хотя глупо спрашивать как — и так понятно.
— Помаленьку. А ты тот самый переводчик?
— Ссыльная она, — хмыкнула Тшольке, кинув сумки в снег. — Молодой человек, лясы можно и потом поточить, а сейчас неплохо бы помочь женщине выше вас по положению.
Магнус хитро глянул на меня: видимо, гадал, что я такое совершила, раз семейство Ксержик не заступилось, — и без слов перетащил поклажу в ближайшую палатку. Да, жить предстояло именно там, а не в тёплой избе. И это ещё полбеды — делить палатку предстояло с Тшольке. Решила, что не стану с ней спорить: пусть выберет любое место, поёт до утра, балуется вызовом зелёных человечков — буду примерной студенткой. Заодно и злость Осунты сойдёт на нет, всю без последствий выплеснет.
Позавтракав у костерка похлёбкой из странного зверька, напоминавшего плод извращения некромантов над зайцем, познакомились с остальными магами и выяснили обстановку. Оказалось, что нежить по вечерам — привычные гости, а днём попадаются мутировавшие зверушки, которых разводят демоны. Сами синекожие тоже нарушают границы Златории и не всегда с мирными намерениями: не далее, как вчера, натравили на крестьянские заимки на границе пустошей рейфов. Кто это, я не знала, но, судя по реакции Тшольке, смотреть на них лучше издали и из-под мощной защитной сферы.
Магнус, пристроившийся рядом, услужливо просветил меня по части демонологии. Оказалось, что рейфы — бестелесная нежить, высасывающая мозг.
— Хитрые, заразы! Может статься, что кто-то из нас, — некромант обвёл рукой присутствующих, — рейф. Так что зеркальце с собой носи.
— Зачем? — поёжилась я. Мысль о нежити среди нас запала в сердце, заставив пристально вглядываться в незнакомые лица. Такие разные, мужчины и женщины, но все взрослые, серьёзные. Одна из двух пятёрок, по очереди прочёсывавших пустоши. Тшольке прислали для их укрепления и некой загонной охоты, которая должна была положить конец жертвам среди местного населения.
— В зеркале истинный облик виден: белесое нечто, окровавленный рот…
— Сказки, не слушай, — не оборачиваясь, вмешалась в беседу Осунта. — Зеркало, да, отражает рейфов, но вовсе не так. И если уж ты видишь их отражение, то уже мертва. Так что бегать по окрестностям в одиночку не советую, даже по нужде.
Да я и не собиралась, потому что жить хочу.
После, когда мы остались с Тшольке наедине, обустраивая холодную пустую палатку, Осунта поинтересовалась, откуда знакома с Магнусом. Я рассказала, упустив пикантные детали.