Чужая невеста

Никольская Ева

Каким ветром сюда занесло стайку миригорских шлюх, я еще могла понять – на дармовщинку повеселиться многие не откажутся. Но дочь первого риля города, так просто сидящая за столом в общине изгоев, – это что-то новое. Хотя, судя по тому, что кроме меня на благородную лэфу никто особо не пялился, девушка тут бывала и не раз. Вероятно, пробиралась тайно по горной тропе, чтобы навестить меченого брата.

Заметив мое удивление, Ева хитро улыбнулась, подмигнула и, подняв изящный кубок, украшенный то ли разноцветными камнями, то ли стеклом, отсалютовала в знак приветствия. Я только чуть кивнула в ответ – сооружение из тонких лент после нескольких часов ношения на голове казалась весьма тяжелым.

Правую

сторону уставленного разными блюдами стола занимали норды: среди них находились три нарядно одетых старика, которых сложно было заподозрить в немощности, и пять подростков, кучковавшихся возле этих самых «дедушек», вероятно, взявших шефство над недавно прибывшим пополнением. Остальным меченым на вид было от двадцати до сорока: все крупные, высокие и уже не такие и страшные на лицо, как мне казалось ранее. Просто… необычные.

Грэм восседал по центру на каменном кресле, место рядом с ним пустовало, видимо, в ожидании Милоры. Остальные присутствующие довольствовались деревянными скамьями. Нас с Ташем рассадили по разным углам стола. Меня в самую гущу женщин (аккурат рядом с Еванной), его – по соседству с Йен-ри. И, с легкой руки белокосого риля, первый акт пятидневного спектакля под названием «свадьба лэфири» начался. Причем начался, как ни странно, именно с застолья, а вся прочая развлекательная программа стартовала уже потом. Из чего я сделала вывод, что на голодный желудок эти ходячие груды мышц веселиться не любят.

Застолье вопреки моим ожиданиям оказалось шумным и веселым. Норды, находясь на своей территории, вели себя расслабленно, шутили, смеялись, заигрывали с девицами и сыпали тостами. Даже музыка была! Не та, что звучит из динамиков, наигрывая незатейливые хиты, а настоящая, живая. В основном пели два молодых парня и Кимина, остальные подпевали или просто слушали, не забывая при этом уплетать угощение. Повара в Стортхеме, может, и не отличались большой фантазией, но готовили вкусно и качественно, что я мысленно для себя отметила, продолжая мечтать о том, чтобы влиться в ряды «повелителей местной кухни».

Чистые красивые голоса эхом отзывались в просторном каменном зале с высоким потолком. Акустика тут была идеальная, что делало исполнение песен еще более завораживающим. Лэфы, сидящие рядом, тихо перешептывались друг с другом, что-то спрашивали у меня и просто улыбались, аманты поглядывали на нас с легким превосходством, а вивьеры откровенно напивались, без конца подливая себе похожее на компот вино. К концу застольных посиделок жриц любви заметно качало, меня же слегка потряхивало в ожидании культурной программы, о которой успели поведать мне соседки.

А потом началось. Танцы, конкурсы, каверзные вопросы, вызывающие хохот ответы и много-много всего, что забавляло присутствующих и утомляло меня. Почему-то не получалось проникнуться общей атмосферой веселья, да и песни, которые время от времени напевала Ким, будоражили и без того не утихшие сомнения. Уж не знаю, специально аманта подбирала репертуар, или просто так получалось, но на душе от ее красивых баллад про разбитые надежды и обманутые сердца становилось муторно. Наверное, поэтому я позволила себе выпить вина чуть больше запланированного. И, ощутив прилив легкого опьянения, решительно отодвинула кубок в сторону. Не хватало еще перебрать и опозориться в первый же день жизни в Стортхэме.

Обряд с лентами шел в общем списке четвертым. К этому моменту все уже успели сытно поесть, вдоволь посмеяться и теперь с веселым интересом ожидали поцелуев жениха и невесты. Вот только не друг с другом, как это принято у нас, а с теми, кого выберет жребий. Смысл такой странной традиции Янина объяснила мне еще за столом, сказав, что, мол, в первый день до оглашения

помолвки молодых как бы проверяют на прочность, давая им повод лишний раз убедиться в правильности своего выбора.

Странный обычай. Для меня. Лэфири же не видели в нем ничего предосудительного. А я… а что я? Встала и, чуть покачиваясь от долгого сидения и действия вина, направилась к низкому столику, на котором были разложены белые и синие ленты. Первые – для меня, вторые – для Таша, облаченного в того же цвета наряд. Что ж, принято целоваться – буду целоваться! Тем более третий поцелуй все равно достанется жениху.

Но стоило мне приблизиться к предметам жеребьевки, как случилось следующее: в правое ухо зашипел невидимый Лааш, недвусмысленно намекая на то, что брать надо крайнюю справа ленту. И ладно бы только он! Слева, рекламируя третью ленту с загнутым уголком, не менее настойчиво пыхтел тот незнакомый элементаль, перед которым я разыгрывала дурочку в «примерочной». А я стояла и не знала, что делать. Ведь если послушаюсь подсказок, кое-кто окончательно уверится, что я меченая. С другой стороны, в том, что духи «болеют» за своих напарников нордов, сомнений не было, и… мне хотелось выбрать именно их. Вернее, хотелось на законных основаниях поцеловать-таки недотрогу «медведя», а заодно выяснить, чей элементаль устраивал мне тесты.

Ситуацию спасла Кахиндра, чей приятный голосок присоединился к хору моих незримых искусителей. Первым делом водяной дух недовольно заявила:

– Что вы к девочке пристали, только воздух вокруг нее колышете и сквозняк создаете. Она же все равно вас не слышит!

На что Лааш, поддержав игру, парировал:

– Ну и пусть не слышит. Зато на уровне подсознания что-то, может, и отложится, – после чего продолжил активно предлагать мне вышеупомянутую ленту.

Кахиндра же, хмыкнув, принялась, перебивая его, указывать то на один, то на другой лоскут белой ткани, при этом еще и называя имена, которые были написаны с обратной стороны. Как будто это что-то мне говорило!

Слушая хаос чужих советов, которые по идее слышать не должна была, я решила разыграть сцену сложного и вдумчивого выбора. Чуть наклонилась, провела рукой над столом, потянулась к ленте, что лежала посередине, нахмурилась, сделала вид, что передумала и, отдернув ладонь, начала снова водить ею над нестройным рядом белых «змеек». По другую сторону низкого столика в задумчивости застыл и Таш.

Народ, обступивший нас полукругом, с интересом наблюдал за «мучениями» будущих молодоженов и изредка отпускал веселые комментарии. Жених со жребием справился быстрее и вскоре огласил имена тех, кому должен был по воле случая подарить свой поцелуй. Одна лэфа оказалась вивьерой, вторая амантой. И таман ее, не выказав и намека на ревность, с улыбкой подтолкнул свою любовницу к моему будущему мужу. Я, к слову, тоже отреагировала на все это вполне спокойно, если не сказать равнодушно.

Сама же, поиграв еще с минуту в «нелегкий выбор», подняла со стола те ленты, которые планировала взять изначально и, перевернув их, зачитала имена. Вышло вроде бы вполне естественно, и, если кто-то потом скажет, что я действовала по наводке, буду делать удивленные глаза и отнекиваться.

То, что Лааш ратовал за Йена, было ясно. Но понимание того, что вредный элементаль, донимавший меня днем, – напарник Керр-сая, слегка напугало и откровенно насторожило. По всему выходило, что темноволосый норд не успокоился за неделю всеобщих разбирательств и по-прежнему пытается найти во мне хоть какие-нибудь изъяны. А это было опасно. Поэтому на заместителя Грэм-риля, который вышел из толпы под одобрительные выкрики своих соратников, я смотрела как на потенциального врага. Он же довольно скалился, наслаждаясь ситуацией.