Чужая невеста
Шрифт:
Как выяснилось, Фимар появился только этой ночью, один. Внешнюю дверь в керсарню норды не запирают, зная, что верные хозяевам коты далеко от облюбованной пещеры не отходят, а свободные предпочитают держаться выбранной стаи. Вот животное и вернулось домой, в знакомую обстановку, к своей звериной семье. Буквально рухнуло от усталости и ран, а потом начался один из самых сильных приступов безумия на памяти немолодого Сориса, который отвечал в Стортхэме за ездовых котов.
Когда местный смотритель открыл кованую решетку, отделявшую керсарню от жилой зоны, я примерно представляла, что увижу в кошачьей пещере. Но действительность оказалась даже хуже той картинки, которую
Другие керсы попрятались по своим закуткам. На одной из соломенных куч, выполнявших роль кошачьих подстилок, жалобно повизгивали мохнатые малыши, прижатые к стене мамашей. Животные чувствовали близость чужого безумия и подсознательно, а может, и осознанно сторонились его. У каждого зверя был огороженный кусочек пространства с лежанкой, мисками для еды и с набором разных щеток, висящих на стене рядом с седлами. О своем ездовом коте норд заботился лично: ухаживал, чистил, чесал, кормил и просто разговаривал, периодически навещая четвероногого друга на его территории.
Хотя были, конечно, и дежурные по керсарне, таскавшие животным еду, приготовленную на кухне. Они также чистили закутки котов, у которых не было хозяев, и ухаживали за керсами, чьи владельцы временно отсутствовали.
– Йен, ты уверен? – едва слышно прошептала я, останавливаясь на приличном расстоянии от сотрясающегося в судорогах керса.
– Не уверен, – так же тихо ответил мне мужчина. – Но ты единственная, кого он пометил укусом.
– Но Скил залечил рану. – Мне было страшно и холодно, но я старалась не подавать вида, уговаривая саму себя, что если вдруг что – «медведь» защитит.
– Это не имеет значения. Фимар запомнил твой запах и вкус.
Безумный керс, почуяв присутствие новых гостей, принялся еще яростней содрогаться и завывать. Зрелище пугало. Кот бился головой о твердый пол и махал огромными лапами, с жутким скрежетом стачивая об стену когти. Два молодых парня, в одном из которых я, к своему удивлению, признала Фэба, периодически пытались подойти к несчастному зверю, но тот начинал рычать и еще неистовей лупить лапами по ни в чем не повинному камню, будто предупреждал таким образом своих потенциальных доброжелателей, что еще шаг – и точить когти он будет уже об них.
– Неужто пришла? – обернувшись к нам, спросил Фэб. В руках у него была сеть, а на поясе висел внушительных размеров клинок, который пока что оставался в ножнах, но впечатление парень производил далеко не мирное. – Силком вы ее сюда тащили, что ли? – с издевкой в голосе добавил парень.
Я не обиделась. Мне просто было не до него. Жалость к Фимке душила, требуя немедленных действий, но страх перед безумным зверем парализовывал, мешая не то что двигаться… я дышать боялась! Йен, попросив Сориса прикрыть меня, начал медленно приближаться к керсу. А я словно приросла к тому месту, на котором он меня оставил.
Осторожные шаги мужчины, грозный рык зверя… И оба парня расступаются, освобождая дорогу учителю. А я стою за спиной пожилого норда и лихорадочно вспоминаю хоть какую-нибудь молитву, потому что больше не знаю, чем помочь Йену.
Один судорожный вздох и пять ударов моего взбесившегося сердца… а потом мгновения напряженной тишины, когда глаза зверя смотрят в глаза
– Иди к нему, – шепотом сказал мне Сорис, когда рыжий ему кивнул.
И я, несмотря на то что команда поступила не лично от Йена, все равно подчинилась. Первый шаг оказался самым трудным. Остальные дались мне гораздо легче. На парней я не смотрела, проходя мимо них. На «медведя» тоже. Все мое внимание было приковано к мерцающим в темноте глазам больного животного. Когда я приблизилась, Фимар зарычал. Остановилась – и рык прекратился. В пещере вообще стало подозрительно тихо, даже мелкие котята, словно поддавшись общему настроению, перестали мяукать. Будто все, затаив дыхание, ждали, признает меня керс или нет. А он медлил. Щурил затянутые странной пеленой глаза, дергал усами и все сильнее хлестал своим длинным хвостом.
– Отходи, – приказал Йен, продолжая не столько поглаживать, сколько удерживать зверя в положении лежа. – Медленно, – добавил, не сводя напряженного взгляда с Фимки.
Я сделала всего один осторожный шаг назад – и с криком полетела куда-то в сторону, откинутая метнувшимся наперерез нордом, с траектории звериного прыжка. Последнее, что увидела прежде, чем рухнуть на колючую солому, – это как падает на спину Йен, погребенный под тяжелой тушей окончательно свихнувшегося зверя. Как бегут к ним, раскрывая сеть, вооруженные парни и безоружный Сорис.
Звук борьбы, скрежет когтей, крики, вой и чьи-то громкие проклятия… Четверо нордов на одного взбесившегося кота. Справятся ли? Ведь безумие придает силы, а керс и без того ходячая связка мускулов. Я зажмурилась, боясь пошевелиться.
«Только бы обошлось, только бы обошлось, только бы…» – словно мантру, повторяла про себя. Возня же за спиной становилась все громче, стоны болезненнее, ругань нецензурнее, а рычание злее. Мне было так страшно, что я совсем не чувствовала боли. В нос ударил запах соломы и шерсти, а в лоб ткнулся чей-то мокрый нос. Медленно подняв голову, я увидела прямо перед собой два светящихся в темноте глаза… лиловых, как и у меня.
Сзади, заставляя цепенеть от ужаса, раздалось отчаянное: «Уходит гад, держи!», затем послышался чей-то громкий стон и яростный рык сбесившегося зверя. Близко! Прямо за моей спиной. Фимар действительно признал меня своей… последней добычей на алтаре охватившего его сумасшествия. А в следующую секунду мир перевернулся. Вернее, перевернули меня, мягко откинув лапой в сторону. И из темноты просторного закутка навстречу израненному Фимару вышел огромный рыжий керс.
Они замерли друг напротив друга. Два опасных хищника, готовых в любой момент сцепиться. Тихое рычание рыжика, сумасшедшие глаза Фимара… и никаких движений, никаких попыток преодолеть разделявшее их расстояние. Просто пауза, когда глаза смотрят в глаза – и эта схватка не менее напряженная, чем драка. Мужчины, помогавшие заметно помятому Йену подняться, тоже замерли в ожидании. Замерла и я, продолжая лежать на подстилке из соломы. От понимания того, что мой норд жив и даже способен стоять на ногах, дышать было легче. И я, дрожа от пережитого ужаса, судорожно вдыхала запах вступившегося за меня кота. Ноздри щекотали крошечные частицы пыли, за шиворот забилась сухая трава, но все это казалось сущей ерундой в сравнении с тем, что творилось в нескольких метрах от меня.