Чужая осень (сборник)
Шрифт:
— Почему вы так решили?
— Думаю, вы не доложили Игнатенко о том, что решили убрать Велигурова. Кстати, Велигуров у меня. Так что осечки у вас постоянные. А для Игнатенко — вы здесь единственный соучастник его бурной коммерческой работы. Один выстрел Баранаускаса — и южноморская деятельность Игнатенко остается без самого главного свидетеля. В свою очередь, убрав Баранаускаса, вы не просто спасаете свою жизнь, но и твердо знаете, не в интересах Игнатенко еще раз привлекать внимание к Южноморску. Он ведь уже попал под так называемый колпак. А с пенсионера Велигурова следствие в самом крайнем случае только анализы бы взяло.
— Отчего,
— Извините, Виталий Всеволодович, это вы так решили, я думаю, что от элементарной жадности. Коллекция уже была на аэродроме, козел отпущения в моем виде тоже, по вашим расчетам, на тот свет должен был пойти. И никаких концов. Но я остался в живых, чем не готовая кандидатура подозреваемого по делу невинно убиенного старичка Велигурова?
Знаете, когда вы впервые проявили такую трогательную заботу о нашем отставном генерале, я сразу понял в чем дело. В конце концов мои деловые предложения к Велигурову — это частное дело. Чего бы вам так тревожиться? Золотой крест захотели себе вернуть, который покойные Джафаров и Гарибов вам в наследство оставили? И все остальное, что наворовал Велигуров, прибрать за компанию.
— Кое в чем можно согласиться, но не это сейчас главное…
— Да, не это. Коллекция, конечно, бешеных денег стоит, но она, так сказать, одна из задач. А быть может, в случае вашей сумасшедшей идеи насчет воссоздания Советского Союза вы видели на месте начальника Управления Южноморского КГБ исключительно себя, а не Велигурова, как этого хотелось Игнатенко? Так что один выстрел мог решить сразу несколько проблем. На все случаи жизни. Только, по всему видно, не сбудется в ноябре ваша очередная авантюра. Да и богаче вы не стали. Хотя баксов от того металла и произведений искусства, что уже проданы, вам хватит до конца жизни. Деньги — это фишки в нашей игре. Но фишки решают все. Так что…
— Нет, не это главное, — серьезно заметил Городецкий. — Деньги нужны для достижения основной цели — спасти страну.
— Чем хуже, тем лучше? Задачу себе облегчаете? Знаете, Виталий Всеволодович, мне бы тоже очень хотелось, чтобы Советский Союз был восстановлен. Но только не вами. Потому что я не хочу жить во вновь созданном концлагере, даже если допустить, что меня элементарно не шлепнут.
— Так о чем же мы можем договориться? Вы сказали, что союзниками мы быть не можем. А страна? Мы создали могучую супердержаву и выдерживали соревнование с Америкой. Люди не боялись завтрашнего дня, пенсионеры не рылись в мусорниках. А что теперь? Множество банановых республик вместо сильной страны…
— Вы несколько преувеличили. В банановых республиках есть бананы. И не учли того, что свежеиспеченные князьки вряд ли сильно захотят новой централизации власти. Они же вашу школу прошли, эти новоявленные президенты, все исключительно бывшие партбонзы. Только они дорвались до власти. А власть без боя никто не отдает. Самое смешное, что ни у вас, ни у них ничего путного не получилось и получиться не может. Вы не сумели еще немного выждать: когда бы завершилось строительство мини-китайских Великих стен по всей стране. Видите, я по-прежнему оперирую старыми категориями. Царьки воздвигают границы в то время, когда Европа объединяется. И только мне подобные раздвигают их.
— Мне кое-что о вас известно. Но вот что удивительно. Как вам удается сочетать стремление к прежнему образу жизни и желание сделать все,
— Я понимаю, что Южноморск для вашей компании — всего лишь точка на карте огромной страны. Не вышло здесь, так это всего одна из мелких неприятностей в таком масштабе. Я хочу жить в едином государстве, как большинство людей. Но не в таком, каким его видите вы. Мне бы хотелось жить в такой стране, где права государства оканчивались бы там, где начинаются права человека. Ни в вашей обновленной стране, ни тем более в новоявленных государствах этого мне пока не грозит. Но из двух зол я предпочитаю выбрать более дефицитное.
— Вот что я вам скажу, раз и навсегда, — в голосе Городецкого прорезались полковничьи нотки. — Может, мы и ошибались, но делали все искренне, стремясь работать на благо страны…
— Да перестаньте, ради Бога. Разве только на благо одной страны? А ваши эксперименты в Сомали, афганская авантюра, мотыги Кампучии? Не стоит долго распространяться на тему, каких монстров вы наплодили…
— В том числе и вас? А как же иначе, скромный спортсмен, любитель поэзии, по нашему желанию превращается в главу мафиозного клана?
— Нет, это было моим собственным желанием. Чтобы, так сказать, по образцу и подобию родного государства…
— Прекратите, не то я расчувствуюсь. А ведь поэзия могла вас научить и такому понятию, как чувство патриотизма.
— Да и особенно оно остро проявилось, когда вы организовали перекачку средств из Америки благодаря активному участию в делах русской мафии. Жаль только, что Баранаускас приказал убрать Серова. Видимо, Игнатенко посчитал, что он себя неправильно ведет. А Джафаров ночами не снится? Вместе со вторым стрелочником Гарибовым? Наверное, исключительно благодаря чувству патриотизма были продиктованы ваши замечательные действия с выбросом сырья на мировой рынок по демпинговым ценам. Что касается контрабанды искусства, то мне еще у вас учиться и учиться, как завещал… В общем, я продаю то, что купил. А вы — то, что награбили. И это — две большие разницы.
— Я бы мог с вами не согласиться. Но ведь даже если принять во внимание ваши слова, в конечном итоге наши действия служат идеалам добра и справедливости.
Я выдержал паузу и с большим удовольствием процитировал:
…Добро и справедливость. Вновь и вновь за царство этой призрачной четы готовы проливать чужую кровь романтики обосранной мечты.Городецкий покачал головой и промолчал.
— Виталий Всеволодович, пока у вас снова не проявилось желание выстрелить в меня, давайте попробуем от общих рассуждений перейти непосредственно к делу. Согласны?
— Согласен. Только условия буду выдвигать я.
— Вполне допустимо, учитывая, что пистолет в ваших руках. Зато все остальное — в моих. Я ничего не говорю, а только высказываю личные соображения. У вас сейчас один выход — срочно выскочить в загранкомандировку, подобно нескольким подчиненным. Допустим, вы проводите серьезную операцию — чем не причина? Документы ваши, к сожалению, засвечены, даже те, о которых, как вы думаете, никто не догадывается. Но сделать новые для меня не проблема. Счета ваши неприкосновенны, кроме того, если вы будете представлять мои интересы в…