Чужая роза
Шрифт:
«Ни о чем не переживайте, ньора Алессия, — всплыли в памяти слова ньоры Арелли. — Поезжайте спокойно, я за Беттиной присмотрю. Девочка она смирная, с ней и хлопот никаких, не то, что с моим сорванцом».
Святая Лючия, только бы с Беттиной все было хорошо! Как она там одна? За все время странствий, я ни разу не оставляла ее у чужих людей так надолго. Бетти всегда была со мной. Когда я работала в траттории, она спала в чуланчике в большой бельевой корзине, и на виноградники я ее брала — привязывала к себе платком, чтобы руки свободными были, или ставила корзину в тень, а сейчас... Нет,
«Не печалься, чарита, — вспомнился сочувствующий голос Козимы. — Это только первое время тяжело, а потом привыкаешь. Зато детки наши сыты-одеты, уж спасибо ньору герцогу, на деньги он не скупится».
Среди служанок, работающих во дворце, было много замужних, но семьи работниц жили за пределами дворца, и навещать их можно было не чаще двух раз в неделю. И всем это казалось нормальным. Странный мир…
Я провела рукой по лбу, убирая выбившиеся волосы, вздохнула и пошла на кухню. Нужно было узнать у Ноэльи, какую работу она собирается мне поручить.
— Бог с тобой, красавица, какую там работу? — всплеснула руками старушка, когда я задала ей этот вопрос. — Не нужно ничего, я с утра уже все убрала. Вот, молока попей да и иди отдыхать, ужин у нас в девять, после того, как ньор герцог поест.
Она замерла на секунду, задумалась, а потом вскинула на меня взгляд, и в ее глазах блеснул огонек.
— А что, Алессия, поможешь мне хозяина накормить?
— Вы предлагаете мне накрыть на стол?
— И на стол накрыть, и еду подать, — закивала головой ньора Ноэлья. — Из твоих рук он охотнее есть будет, — пояснила она, и на ее губах мелькнула лукавая улыбка.
Вот так и оказалось, что ровно в восемь вечера я стояла рядом со стулом герцога, держа в руках кувшин с вином, и внимательно наблюдала за тем, как Абьери ест. Делал он это неторопливо и изящно, без жадности и лишней суеты. Жесты его были скупыми, четкими, выверенными. Призрачная маска плотно прилегала к лицу. Мне даже показалось, что она натянулась, врезалась в кожу, слилась с ней, причиняя Абьери боль, но герцог выглядел невозмутимым, и я решила, что ошиблась.
Тишину столовой нарушал лишь стук приборов да еле слышный скрип старого буфета.
Я обвела взглядом тонущую в полумраке комнату. Фрески на стенах, изображающие райские сады, были старыми и потрескавшимися. Высокие бронзовые канделябры уныло плакали желтыми восковыми слезами, сквозь узкие окна проникал тусклый свет уходящего дня, а статуя неизвестного святого скорбно застыла в углу. Герцог сидел во главе длинного стола и казался невероятно одиноким. Мне даже почудилось, что его одиночество сродни моему — такое же горькое и безнадежное. Но потом я увидела, каким холодным огнем сверкают синие глаза, и поняла, что ошиблась. Не было между нами ничего общего, и быть не могло.
— Вина.
Абьери поднял бокал. Я аккуратно наполнила его до самых краев и отступила назад. Гумер, растянувшийся рядом со стулом герцога, неотрывно следил за хозяином, но, в отличие
— Садись, — последовал следующий приказ. Вот только прозвучал он на саритийском.
— Простите?
Я оторвала взгляд от Гумера и недоверчиво посмотрела на герцога.
— Сядь, — снова повторил тот, и мне пришлось сесть на указанный им стул. — Возьми скарпатоне.
Я взяла с овального блюда большой, похожий на манго фрукт. Пес поднял голову и уставился прямо мне в глаза. По спине пробежал холодок.
— Ешь, — последовал очередной приказ на саритийском.
Я вопросительно уставилась на герцога. Это что, какая-то проверка?
— Ну же, чего ты ждешь?
Чернота маски сгустилась, стала маслянистой, похожей на нефть. Ах да, как же я могла забыть? Ньор герцог привык, чтобы его приказы выполняли мгновенно.
Я выбрала нож для фруктов, несколькими движениями почистила скарпатоне, порезала его на дольки и отложила в сторону большую плоскую косточку.
Герцог наблюдал за мной с непонятным интересом.
— Ты уже пробовала его раньше?
Во взгляде Абьери мелькнула какая-то эмоция.
Разумеется, я пробовала манго, вот только говорить об этом не стоило. Откуда нищая чужестранка может знать, каковы на вкус фрукты, которые в Ветерии едят одни аристократы? Правильно. Ниоткуда. Значит, лучше об этом помалкивать.
Я отрицательно покачала головой. Абьери недоверчиво прищурился.
— Ешь, — снова велел он.
Я подцепила двузубой вилкой тонкий кусочек и отправила его в рот. Перед глазами вспышкой пронеслось видение: небольшая уютная кухня в старой пятиэтажке, крошечный стол, яркие желтые ломтики манго и ананаса, веером выложенные на тарелке, чашки с недопитым кофе, сигаретный дым, горячие губы Сергея… Воспоминание оказалось таким явственным, что я неловко сглотнула и закашлялась. Проклятье! Старуха Лючия предупреждала, что ее чар надолго не хватит, но я надеялась, что успею найти камень перемен до того, как личина забвения полностью растает.
«Твои воспоминания опасны, Алессия, — говорила ведьма. — Ты должна вести себя как обычная простолюдинка. А как этого добиться, если ты свободной родилась и кланяться не привыкла? Да любой сразу поймет, что с тобой что-то не так. И опять в тюрьму попадешь. Ты ведь не хочешь в тюрьму?»
В тюрьму я не хотела, потому и согласилась, чтобы Лючия наложила на мою память магическую заплатку и заменила настоящие воспоминания выдуманными. Вот только с тех пор, как я попала в Навере, прежняя жизнь стала прорываться яркими видениями все чаще и чаще. И это было опасно.
— Возьми, — мне в руку ткнулась льняная салфетка.
— Простите, — утерев губы, посмотрела на герцога. Тот буравил меня внимательным взглядом, и мне показалось, что в нем мелькает подозрение.
— В каком городе ты родилась? — все также, на саритийском, спросил Абьери.
— Аргаба, — без запинки ответила я, радуясь тому, что Джованна много раз устраивала мне «тренировочные» допросы.
— Кем были твои родители?
— Отец держал лавку скобяных изделий, но она сгорела.
— Как он умер?