Чужая роза
Шрифт:
«Его освободили!» — громко стучало сердце, забывшее о предстоящей разлуке.
— Леся!
Не успела выскочить из дворца, как меня подхватили знакомые руки, и губы смял жадный поцелуй.
— Сандро!
Я и плакала, и смеялась, обнимая Абьери, а он вытирал с моих щек слезы, и его лицо — открытое, безо всяких следов тьмы — сияло таким счастьем, что на него было больно смотреть.
— Алессия, ты здесь, ты никуда не ушла, — шептал Алессандро, вперемешку с поцелуями. — Дождалась…
— Разве я могла уйти? Сандро,
— Да. Больше никто не посмеет назвать меня приспешником дьявола, — кивнул Абьери и добавил: — Прими мою благодарность, Алессия. Ты спасла мне жизнь. Ты и есть моя жизнь.
Он сказал это так серьезно, что я буквально ощутила вес каждого произнесенного слова. И это были не просто слова. За ними стояло очень многое — благодарность, вера, любовь, надежда.
Не знаю, как, но я чувствовала все, что вложил в них Абьери.
— Почему вы так долго? Я места себе не находила!
— Пришлось остаться. Император захотел меня видеть.
— И что? Увиделись? Все прошло хорошо?
— Даже более чем, — вмешался Форнезе. — С герцога сняли опалу, а вместе с ней и двойные налоги.
— Так это же замечательно, — прошептала я.
Если опалу сняли, значит, у герцога пока нет повода жениться?
Душу затопило облегчение, но тут я вспомнила, что это ничего не меняет и у меня осталось всего три дня, и на сердце стало тоскливо. Я опустила голову, пытаясь скрыть выступившие на глазах слезы.
— Леся.
Чуткие пальцы коснулись моей щеки, стирая соленую влагу.
— Посмотри на меня, — тихо попросил Абьери.
Я неохотно подняла взгляд. Мне не хотелось, чтобы Сандро видел мою слабость.
— Я люблю тебя, моя роза чужого мира, — глядя в глаза, сказал Абьери и твердо добавил: — И прошу стать моей женой.
Я растерянно глядела в непривычно открытое лицо и не понимала, что происходит. Нет, я слышала каждое слово, но не могла поверить. Разве так бывает? Разве герцоги женятся на простолюдинках?
— Леся?
Голос Абьери прозвучал напряженно.
— Ты хочешь на мне жениться?
Я вглядывалась в знакомую синеву, пытаясь отыскать там ответ прежде, чем его произнесут губы. А сердце билось все быстрее, и в душе просыпалась надежда.
— Разве это так невозможно?
На лице герцога сияла улыбка — добрая, чуточку насмешливая, живая.
— Нет, то есть, да. Подожди, я совсем запуталась. Ты женишься на мне, зная, что я из другого мира и что у меня нет ни титула, ни богатства?
— Я не пойму, ты пытаешься меня отговорить? — усмехнулся герцог.
— Я пытаюсь понять, как такое возможно.
— Да скажи ты уже да, — вмешался стоящий поодаль Форнезе и подошел ближе.
Лицо мага выглядело серьезным, но глаза потеплели, в них не осталось прежнего холода.
— Леся? — требовательно посмотрел на меня герцог.
— Да, — выдохнула в ответ, махнув рукой на доводы
В тот же миг меня обняли и поцеловали так, что я забыла обо всем.
В груди поднималась жаркая волна, тело горело, а в душе рождалась новая, неизвестная мне прежде сила, накрепко привязывающая меня к чужому миру.
— А меня кто-нибудь обнимет? — послышался недовольный голос, и мне на плечо уселся нахохлившийся Бруно. — Я тут, понимаешь, столько сил приложил, старался, чью-то шею от топора спасал, а мне даже слова доброго никто не сказал!
Хитрые желтые глаза уставились в мои с притворным возмущением, и я рассмеялась.
— Иди сюда, герой, — подхватив нетопыря под мягкое шерстяное пузо, поцеловала круглый черный нос и добавила: — Я говорила, что люблю тебя?
— Нет.
— Так вот сейчас говорю.
— Сильно-сильно? — переспросил Бруно.
— Сильно-сильно, — кивнула я и поманила к себе насупившегося Гумера. — И тебя тоже.
— Надеюсь, меня избавят от проявления излишней чувствительности? — притворно нахмурился Форнезе и отступил на шаг назад, но я больше не ощущала от него прежней неприязни.
Конечно, до дружбы между нами дело пока не дошло, но и былой вражды больше нет, и это радовало.
— А что с Гумером?
Я только сейчас поняла, что пес выглядит иначе. Ну да, исчезли алые всполохи в глазах, и темной дымки больше нет. Обычный пес. Крупный, конечно, но и только.
Дог ткнулся мне в руку носом и лизнул ладонь. А я, оправившись от удивления, провела рукой по гладкой блестящей шерсти и поняла, что больше не чувствую от Гумера угрозы.
— Тьма ушла, — пояснил Сандро.
Он хотел еще что-то добавить, но в этот момент со стороны ворот послышался грохот, и во двор въехала повозка, на козлах которой сидел Винченцо.
— Ньор герцог, ньор герцог, беда! — издалека закричал старик.
— Что случилось?
Абьери подался к остановившейся повозке.
— Ох, беда, ньор герцог! — снова повторил старик, утирая вспотевший лоб дрожащей рукой. — Ваша вилла… Вилла «Томалли»...
— Что с ней?
— Стена рухнула, аккурат в вашей спальне, — выпалил Винченцо и смял свою соломенную шляпу.
— Успокойся и расскажи толком, как это произошло?
— Да вот, с вечера все в порядке было, я, как обычно, дом обошел, Ноэлья все ставни закрыла, ну, спать легли, а серед ночи как бабахнет! Земля под домом как задрожит! Мы с Нонни едва от страха не померли, думали, опять вулкан Беротти проснулся. Долго трясло. А когда все закончилось, оказалось, ваша спальня пострадала. От одной из стен ничего не осталось, и крыша в том месте рухнула, а над обломками черный дым появился. Столбом до неба стоял. Ноэлья меня сразу к вам отправила, говорит, поезжай, Винченцо, к хозяину, доложи со всей обстоятельностью. Вот я и того… Докладываю.