Чужая роза

Росси Делия

— Нет, благодарю. Можешь покормить моего хорошего знакомого?

Я подтолкнула Ветто вперед, и тот неловко поклонился Сильвии.

— С радостью, ньора Алессия, — закивала кухарка. — У меня как раз паринда готова. И фротта свеженькая, с горошком. Да вы присаживайтесь, ньор. Вот сюда, стол большой, места хватит. Мария! Где тебя черти носят? — громко позвала она свою помощницу. — Опять, небось, с парнями у черного хода обжимается, — проворчала кухарка и принялась ловко накладывать в миски еду.

— Я скажу слугам, тебе приготовят комнату, —

тихо сказала я Ветто.

— Не нужно, ньора Алессия, — покачал головой тот. — Не хочу задерживаться. Лючия сказала, чтобы через три дня вернулся. Осерчает, ежели опоздаю.

— Что ж, спасибо тебе. Вот, возьми, — я протянула парню несколько золотых динаров. — И поблагодари от меня Лючию. Скажи, я не забуду ее помощь.

Ветто молча кивнул, сунул деньги в карман и заработал ложкой, а я постояла немного, наблюдая, как быстро пустеют тарелки, попросила Сильвию собрать парню узелок с едой в дорогу и отправилась к себе.

Алессандро Абьери

Зал судебных собраний пестрел разноцветными вертами, глядел на него десятками лиц, гудел шумом разговоров и сверкал любопытными взглядами. В воздухе стоял крепкий запах пота. Погода проверяла жителей Риды на прочность невыносимой жарой, заставляя ньор обмахиваться платочками, а ньоров — утирать взмокшие лбы, но все окна в небольшом помещении были наглухо закрыты.

— Ньор герцог, вы все запомнили?

Старик Сарелли наклонился к Алессандро, разглядывая его из-под кустистых бровей обеспокоенным взглядом.

— Постарайтесь не говорить, пока вам не дадут слово. Это очень важно. Судьи не любят, когда обвиняемые ведут себя вызывающе.

Абьери криво усмехнулся. Вызывающе… Выходит, он не вправе отстаивать свое доброе имя и должен сидеть и ждать, пока жалкая кучка крючкотворов вынесет приговор?

— Ньор герцог, вы обещали, что доверитесь мне, — сердито посмотрел на него Джованни.

— Не беспокойтесь, ньор Сарелли. Я постараюсь держать себя в руках.

Абьери показалось, что за окнами раздался звон колокола. Низкий, густой, тяжелый, с надсадными траурными нотами.

Алессандро поморщился. Странно. До ближайшего собора святого Марка почти две стадии. Откуда мог взяться звон?

— Очень надеюсь, — проворчал старик, еще сильнее сдвинув брови, так, что они превратились в одну сплошную белую линию. — Ага, а вот и судьи. Мадонна! Кто это там? Неужели Гордени? А говорили, он давно отошел от дел. Вот уж не повезло, так не повезло. Этот старый лев никогда не упустит свою добычу. Да не смотрите на него так, — тихо прошипел Сарелли. — И вообще, постарайтесь вести себя как можно незаметнее.

Незаметнее? Неужели кто-то может не заметить его в зале, в котором все собрались только для того, чтобы посмотреть, как вынесут приговор хозяину второго по величине герцогства Ветерии?

Алессандро вскинул голову. Плевать. Не хватало еще унижаться.

В сознание снова ворвался колокольный звон. Он бил громким тревожным набатом, и Абьери огляделся

по сторонам, пытаясь понять, слышат ли этот звук остальные, но люди, собравшиеся в зале, никак не реагировали на все нарастающий гул. Неужели не замечают?

Алессандро нахмурился. Звон чуть стих, слившись с шумом разговоров и шарканьем ног, а потом растворился и исчез. Так и есть. Показалось. Нет никакого колокола.

Абьери выпрямил спину и широко расставил ноги, упираясь в потрескавшиеся плиты. Он сидел у так называемой Стены судьбы и смотрел поверх голов, стараясь не обращать внимания на жадное любопытство окружающих. Гумер застыл рядом темной тенью, Форнезе устроился в первых рядах, а Бруно вцепился в рукав верты Марко и беспокойно крутил головой, привлекая не меньше внимания, чем Абьери. Еще бы. Таких странных животных в Ветерии отродясь не водилось. А Бруно, наглец, пользовался вниманием, раскланиваясь направо и налево и одаривая ньор воздушными поцелуями. Сердцеед. В дальнем углу мелькнуло знакомое лицо. Точно. Мать Джунио, Бьянка. Смотрит на него, как на исчадие ада, а в глазах горит колючая ненависть. Дать старой служанке волю, она бы его своими руками придушила.

Шум, раздавшийся справа, заставил Алессандро отвлечься. Из боковой двери в зал входили судьи, главный из которых, Гордени, уже кряхтел, занимая свое место на возвышении.

Абьери внимательно разглядывал тех, кто должен был решить его судьбу. Трое пожилых ньоров и два довольно молодых, чьи лица показались ему знакомыми. Ну да, точно. Одного он помнил по делу Бротто. А второго… Кажется, тот был с ним на приеме у Адриана.

Он прищурился, разглядывая традиционные для судейских синие верты и небольшие белые шапочки, свидетельствующие о чистоте помыслов. В последнем, кстати, у Алессандро возникали немалые сомнения — трудно соблюсти чистоту помыслов, каждый день сталкиваясь с человеческими пороками и страстями.

— Воздадим хвалу Господу, — устроившись в кресле, проскрипел Гордени и обвел присутствующих холодным, въедливым взглядом. — И испросим у нашего Создателя мудрости для решения дела об убийстве Джунио Скала, уроженца Навере и слуги ньора Алессандро Абьере, герцога Навере.

Гордени сухо закашлялся, потянулся дрожащей рукой к стоящему на столе кубку и поднес тот к губам. Зал затих, наблюдая, как дергается кадык на худой шее судьи. Абьери даже показалось, что в звенящей тишине он слышит булькающие звуки глотков.

— Суд вызывает обвинителей, — промочив горло, заявил Гордени. — Главного дознавателя ньора Монтено и дознавателя ньора Скарпиа.

Абьери смотрел, как обвинители приближаются к креслу судьи, и отмечал каждый их жест, каждый взгляд и гримасу. Вот они, те люди, которые мечтают увидеть его в антимагических оковах, привязанного к позорному столбу. Интересно, что они рассчитывают получить от императора за верную службу? Повышение? Земельные наделы? Деньги?

Гумер оскалился и зарычал. Похоже, услышал его мысли.