Чужая свадьба
Шрифт:
«Боже, дело обстоит хуже некуда!»
— Папа! — Элизабет, появившаяся в этот момент, зажала руками собственный рот и страшно побледнела. — О, сэр Эллиот, — прошептала она, — умоляю, простите его, нас. Меня. Мне не следовало оставлять…
Она была готова разрыдаться. А отец смотрел на нее с обиженным и растерянным видом. Если Эллиот сию же минуту не сделает чего-нибудь, Элизабет, чья светская жизнь уже была жестоко ограничена бедностью и исполнением дочернего долга, больше никогда не решится принять чье-то приглашение. Если когда-нибудь вообще кто-нибудь
Эллиот посмотрел в глаза полковнику. Необходимо было исправить положение, но так, чтобы все подумали, что он не замечает, что они стали центром внимания. Эллиот улыбнулся, хотя и сомневался, что его растянутые губы хотя бы чем-то похожи на любезную улыбку, и громко и отчетливо произнес:
— А, значит, вы слышали меня. Как я уже сказал, она действительно восхитительна.
Какая-то дама ахнула. Он мужественно продолжал:
— Что-то подобное не часто встретишь на деревенском пикнике. У вас острый глаз.
«Ну вот, — подумал Эллиот, — и представился случай получше узнать таинственную леди Агату. Она станет избегать меня после того, как я вел себя так по-свински. Говорил о ней так, словно она была каким-то това…»
— Но, полковник Вэнс, — перебил его мысли грудной голос. — Вы ведь полковник Вэнс, не так ли? И сэр Эллиот.
Эллиот замер, услышав ее голос, но сказалось хорошее воспитание, и он встал и повернулся к ней. У нее было полное право отчитать его, как он того заслуживал.
— Леди Агата. — Он поклонился, ничем не выдавая отвращения, которое чувствовал сейчас к самому себе.
Летти склонила набок голову, приподняла бровь и с насмешливой улыбкой на пухлых губах посмотрела на него. В ее искрившихся глазах он увидел полное понимание происходящего. В руках она держала блюдо с бисквитами и клубникой.
— Я не могла не слышать ваш разговор, — сказала она, взглянув на Арчибалда. По крайней мере у старого повесы хватило совести отвестл глаза. Затем красавица снова посмотрела на Эллиота. — Весь ваш разговор, — продолжала она хотя и достаточно звучно, но таким тоном, что слышавшие ее — а это были почти все расположившиеся неподалеку — подумали, что она обращается только к нему одному. Хорошая уловка, подумал он, удивляясь, где она этому научилась, а она еще ближе подошла к нему. — Простите, что невольно подслушала ваш разговор, но только так я могла узнать, каким восхитительным вы, джентльмены, находите клубничный бисквит. И я также заметила, что на вашем столе его нет, и посоветовалась с моими соседями по столу.
Летти грациозно развернулась, изящным жестом указав на группу людей, растерянно смотревших на нее.
— У них добрая душа, они просто не могли наслаждаться этим кулинарным чудом, зная, что вы лишены этого удовольствия, полковник Вэнс. О, — она с невинным видом взмахнула ресницами, — и вы, конечно, сэр Эллиот.
Тот с изумлением уставился на нее.
Она прекрасно знала, что они говорили не о каком-то бисквите. Это было видно по ее глазам и насмешливой улыбке Она также знала, что, поскольку сама заявила, что
Эллиот улыбнулся, благодарный за ее великодушие, но, заметив насмешливо приподнятую бровь, понял — как это понимала и она, — что он перед ней в долгу.
Глава 11
Поддавшись очарованию, люди говорят «да», не дожидаясь вопроса
— Пожалуйста, — мягко сказала Летти, протягивая им блюдо.
— Вы слишком добры, — пробормотал он.
— Или просто справедлива, — улыбнулась она.
— Я думала, ты не любишь клубнику, Эллиот, — раздался рядом голос Кэтрин.
Он и не заметил, как она подошла.
— Может быть, когда-то не любил, а теперь люблю, — сказал Эллиот, глядя мимо Кэтрин на леди Агату. — Совсем недавно я почувствовал истинную страсть к ней. Удивительные вещи узнаешь о самом себе. И при весьма необычных обстоятельствах.
Летти подавила смешок.
— Вздор, — сурово заметила Кэтрин.
Она взяла блюдо и поставила перед Арчибалдом Вэнсом, который, что с ним редко случалось, благоразумно промолчал, потом шутливо толкнула Эллиота в бок:
— Помнишь, когда мы были детьми, кухарка давала нам клубничку, чтобы побаловать? Ты всегда уступал мне свою долю. Теперь, когда я вспоминаю об этом, то не удивляюсь, что ты всегда любил ее, но скрывал. Ты всегда по-рыцарски относился ко мне.
— По-рыцарски? Только не я, — сказал Эллиот, обращаясь к леди Агате. — Хотя мне только что напомнили, что рыцарство еще не умерло.
Летти чуть заметно зарделась.
— Но ты всегда был добр ко мне, Эллиот, — с некоторой настойчивостью сказала Кэтрин.
Он взглянул на хорошенькое личико застывшей в ожидании женщины и сказал:
— Тебя всегда хотелось баловать, Кэтрин. Она засмеялась, еще крепче сжимая его руку, и повернулась к леди Агате:
— Боюсь, я и теперь такая. Пол и Эллиот и… стыдно сказать, я этим злоупотребляю.
— Не беспокойтесь, дорогая, — сказала Летти, — могу заверить, что вы великолепно скрываете такие ваши недостатки, как тщеславие. — Она сделала паузу. — К тому же, уверена, вы преувеличиваете.
Эллиот бросил на столичную гостью острый взгляд, не доверяя невинному выражению ее лица.
Слова сами по себе были безобидными, но в голосе слышался сарказм. И как бы ему ни хотелось оставаться верным старой дружбе, он понимал: Кэтрин это заслужила.
Почему-то с первой же минуты знакомства с леди Агатой Кэтрин, казалось, решила делать все, чтобы ее милость чувствовала себя среди них чужой. Только сегодня он слышал несколько ее небрежных замечаний об «интересных представлениях» леди Агаты о моде, и «странной, хотя и очаровательной, манере изъясняться».
Конечно же, он скорее всего не правильно истолковал происходящее. У Кэтрин не было никакой причины испытывать враждебность к леди Агате. Как и у леди Агаты к ней.