Чужая в чужом море
Шрифт:
— Это к тебе липнет плохое igbekela, — авторитетно сообщила она, — сделай вот так.
Младший инструктор сложила левую ладонь трубочкой и энергично дунула сквозь нее, как будто стреляла в невидимого врага из древнего духового ружья. Штаубе послушно повторил это действие, хотя понятия не имел, что такое «igbekela» и как оно «липнет».
— Вот. Теперь хорошо. Оно разрушилось, — констатировала Пума, укладываясь рядом с ноутбуком, — Теперь я сделаю тебе net–communication, ты познакомишься с семьей из Кирибати, поговоришь про флайки и про всякие планы по бизнесу. Ты мастер–пилот, ты это
Штаубе заятянулся сигаретой и кивнул с отсутствующим видом. Пума поиграла минуту на клавиатуре, а потом радостно крикнула в микрофон ноутбука:
— Aloha, foa! Мы читали fare–invito. У нас тут классный toro–a–roa raatira pairati.
— Ia orana, glo, — ответил возникший на экране заспанный креол, — А у нас, по ходу ночь.
— А мы, по ходу, сейчас в Африке, — ни чуть не смутившись, ответила она, — Такие дела.
— А… — отозвался он, — А где сам супер–авиа–эксперт?
— А вот, — сказала Пума, дернув Штаубе за рукав, — Герхард, сядь сюда, мы on–line!
— Э… Hello, — сказал он, усаживаясь по–турецки, — В смысле, aloha.
— Y una polla! – выдохнул пораженный креол, — Ты – Герхард Штаубе?
— Ммм… Да. А мы где–то уже виделись?
— Ну, ты даешь, бро! Тебя второй день показывают по TV! – креол повернулся так, что web–камера показала его стриженый затылок, и крикнул, — Hei foa! Все сюда! Viti–viti! У нас Герхард Штаубе online, по нашему invito! Секунду, Герхард, сейчас все подползут. Дики, не тормози! Рали, Лаго, мне за ноги вас тащить? Меня зовут Томо…
— А меня Дики, — пискнула девушка–маори, вклиниваясь между ним и web–камерой.
— Э… Очень приятно, — сказал Штаубе.
На заднем плане возникли парень–метис и девушка–melano. Поcыпались вопросы.
— Ia orana, Герхард! Как ты там? Тебе чего сначала показать? Motu, fare, или фабрику? А можем показать пару флаек. По ходу, они готовые. Стоп, ты скажи сам, что показать. А может, покажем все подряд? Герхард, тебе видно? Ага, ну, значит, это второй этаж. Тут всякое барахло, не обращай внимания. Тут, типа кухня. Это лестница. Томо, смотри не грохнись. А ты не говори под руку. Рали, включи свет, не видно ни хера. И прожектор включи. Так, это терраса первого этажа, вон там — ангар. Это — пирс, лодки, все такое…
Штаубе кивал в камеру и говорил что–то вроде «ну, ясно…» или «спасибо, мне видно». Как выражаются в таких случаях эксперты–политологи: «процесс пошел».
…
=======================================
79. КАМИКАДЗЕ в процессе реинкарнации.
Дата/Время: 22 — 23 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс–Экваториальная Африка и Кирибати.
Шонаока, озеро Удеди, лагерь экспедиции.
=======================================
Первое знакомство продолжалось часа три. Еще часа два Штаубе и оба Батчера что–то увлеченно рисовали на ноутбуке, а потом был объявлен перерыв до завтра, и Штаубе, в полной прострации, отправился в президентский лагерь (его ребята уже несколько раз заглядывали, поинтересоваться, как себя чувствует министр, и не слишком ли он много работает – время–то уже к ночи). Рон вызвался организовать чай (якобы, по секретному танзанийскому методу заваривания). Пума
— Пума, ты понимаешь, что ты грубо изнасиловала того парня?
— Я изнасиловала? – возмутилась младший инструктор, — Это ты мне говоришь, да?
— Тут другое дело, — пояснила геолог, — Я проводила психологический эксперимент.
— И нарушила VI международную биомедицинскую конвенцию, — вставил Рон.
— Ты–то откуда знаешь про эту конвенцию? – поинтересовалась она.
— Мы про нее учили в сержантской школе, а у меня хорошая память.
— На кой черт, если верховный суд даже запретил за нее агитировать?
— Потому и учили, — пояснил экс–коммандос, — Поиск и задержание агитаторов.
— А… Ну, да. Логично. А что я нарушила?
— Ты оскорбила интимные чувства и причинила неоправданные психические страдания. Дословно по тексту VI конвенции. Оцени, какая память! А по протоколу UN мы сейчас находимся на территории Конго, которое присоединилось к этой конвенции. Прикинь?
— Ого! – игриво воскликнула Брют, — Власти Конго имеют право меня арестовать?
— Пусть они придут и попробуют, — флегматично отозвалась Пума, разбирая механизм ультракомпактного пулеметика, — пуля в лоб и мясо в воду.
— Ты с ума сошла! Нам в этом озере еще неделю работать!
— ОК. Не учла. Оставим на берегу. И еще. Ты, Брют, просто баловалась, а я для дела.
— Ты про что?
— Про Штаубе, конечно.
Брют понимающе–выразительно кивнула головой.
— Ах, про Штаубе. И для какого дела ты запихнула его в групповую семью?
— Ты меня сама просила найти такое объявление. Не зря же я искала.
— В смысле, все, что выловлено, должно быть сожрано, невзирая на вкус?
— Мы друзья и партнеры, да? – уточнила Пума и нарисовала пальцем в воздухе кружочек, перечеркнутый сверху вниз вертикальной линией – знак пиратской клятвы молчания.
— Без сомнений, — подтвердила геолог и нарисовала «небо и море»: прямую линию сверху и волнистую — снизу (думая, как странно обернулась детская игра в пиратов Дрейка).
Тут же, Пума молча что–то нажала на клавиатуре ноутбука и развернула экран к ней. На экране был эскизный чертеж несколько необычной авиетки длиной 4,5 метра с размахом крыльев 5, и H–образным хвостом, похожим на чуть укороченную вторую пару крыльев. Бросались в глаза предельно–простые геометрические формы и то, что крылья сдвинуты вплотную к тупому носу, как бы обрубленного, цилиндрического фюзеляжа. Надпись гласила: «Concept–flyka «Vitiare» designed by «Retiair» fare–fabric. Basic configuration». После базовой конфигурации, были представлены еще несколько эскизов. На одном из них, к обрубленному носу флайки был приделан контейнер обтекаемой формы, метра полтора в длину. Надпись сообщала, что это «reserve fuel tank1000 litres, or cargo–module 1200 kg». В этой конфигурации флайка «Vitiare» гротескно напоминала торпеду.