Чужая здесь, не своя там. Дилогия
Шрифт:
– Ну так давай потратим! – воскликнула я с горячностью. Темнит эд Йеннер, ох темнит. И ждала его ответ я с опасением.
– Вряд ли у нас будут эти годы в распоряжении.
– Почему?
Добродушное выражение слетело с его лица и заменилось будто бы сожалением.
– А ведь ты действительно не понимаешь или не задумываешься… Может год у нас и будет, но дальше… Ты же выйдешь замуж, заведешь семью, детей. Какие тут занятия?
Я сдержалась, даже не вырвалось огорченного вздоха, ничем не выдала своего смятения.
– А университет эту проблему бы решил?
– Больше стимулов закончить обучение, – произнес
– Это не так! – перебила я его, хоть отчасти он был прав. – Мне действительно интересно заниматься, учиться, создавать.
– Пока, – припечатал он. – Пока не найдется более интересное увлечение, я бы даже сказал – жизненная цель. Если уже не нашлось.
– Тогда почему ты со мной возишься?
– Мне же тоже нужны развлечения.
Я отставила чашку, чтобы ненароком не разлить уже несколько остывший чай и замерла в ожидании продолжения. Ну не может же быть все так!
– И только?
– Ну и выгода.
– Какая еще выгода?
Он смотрел на меня и видимо надеялся, что это-то пояснять не нужно. И я поняла. Молча кивнула и вновь взяла чашку в руки, чтоб согреть их, хотя тепла уже почти и не было. Ну а терпкий чай, к сожалению, смыть горечь от осознания не смог.
– Я буду продолжать тебя учить всему тому, что сам знаю до тех пор, пока тебе это будет нужно. А взамен – ты будешь выполнять некоторые задания.
– Которые тебе хуже удаются? Ну надо же, – хмыкнула я.
– И такое бывает, – невозмутимо ответил он. – Вряд ли ты возгордишься этим, впрочем. Механическая работа – взять и сделать что-то по готовой схеме, с расписанными параметрами, продуманном заклинании, подобранными материалами. Ничего сложного. Все остальное, если только ты продержишься тут долго.
Мне хотелось закричать, что продержусь и обязательно выучусь, смогу. Увы, все было слишком зыбко и о дальнейшей своей судьбе, пути, по которому буду идти, я не знала.
– Я уверен, что, хорошенько обдумав все, ты совершенно точно поймешь меня и мои мотивы.
– Никаких обид, что ты, – сухо ответила я.
Чтобы больше не отвлекать мастера разговорами, я ухватила со стола газету и пошла вниз к Понтеру.
Понтер, как всегда, колдовал над каким-то котелком, весело кипящим на плите.
– Что будет? – полюбопытствовала я скорее из вежливости. Мне просто нужно было отвлечься, а домой идти не хотелось – Даник задерживался в школе, поэтому чем занять себя я не знала. А для деятельных натур Банафрит и Элодии у меня уже не оставалось сил.
– Суп с копченостями, – бросил повар, особого внимания на меня не обративший. Занят, а тут еще я…
– Тогда не буду тебе мешать, – сказала я и расположилась за столом, бывшим нечто средним между рабочим и обеденным. Еще одну порцию чая мне налила уже Кернен, которая незаметно проскользнула на кухню, выполнила свои обязанности и также тихо покинула ее.
В “Хрониках Геделрима” меня интересовал раздел, связанный с культурным отдыхом. Куда бы с подопечным наведаться?
– Не обижайся на него, – произнес Понтер, вытирая полотенцем руки и присаживаясь напротив меня.
Я отложила газету, подперла рукой подбородок и ответила:
– И не думала.
– Он не со зла. Просто занят сейчас очень, практически не отдыхает, –
– Уж лучше бы отдыхал больше.
– Тоже верно, но он уже наверно разучился не работать. Поди попробуй его заставь время на передышку взять. Куда там!
– Ты сейчас пытаешься надавить на жалость и вынудить меня простить мастера, хоть действительно обиды и нет. Почему тебе это так важно?
– Он многое сделал для меня, нашей семьи в целом, для других. Для тебя вот тоже не мало. Он, в сущности, хороший человек. Просто он не думает иногда, что говорит. Точнее, что думает, то и говорит… – Понтер запнулся, как-то покраснел и начал суетливо сминать полотенце. – Нет, не так… Уф… Ну ты, надеюсь, поняла?
– Поняла-поняла. Важно-то чем?
– Я не хочу, чтобы ты думала о нем плохо. Он же занят не абы чем. – тТт его голос перешел на шёпот. – Делом почти государственной важности. – И еще кивнул с важным видом.
– Это каким делом?
Понтер придвинул к себе газету и открыл ее на самой первой странице.
– Вот.
“Открытие первой школы магии для девочек в Геделриме.”
Какая я жутко невнимательная – такую новость пропустила!
– Именно поэтому доступа в эту часть моего дома практически никто не имеет. А слуги, слава всем богам, у меня не болтливые, – проворчал Джетмир, когда появился на кухне. – Понтер, тебе заняться нечем, поэтому треплешь языком?
– Не думал, что это не стоило было знать Астари.
Я поспешила отвлечь недовольного мастера на себя.
– Так какое отношение ты имеешь к грядущему открытию?
– Непосредственное. Я – один из учредителей, – уже спокойно ответил мастер без тени хвастовства.
– Как учредитель? – удивилась я. – А как же государство? – я бросила взгляд на Понтера, но тот сделал вид, что ничего мне не говорил.
Джетмир, прежде чем ответить, тоже бросил взгляд на повара.
– Ладно, оставайся. Больше же никому болтать не станешь? – Понтер поджал губы, но кивнул. – Разумеется, без контроля со стороны властей тут не обойдется. Но официально затея со школой – идея группы магов. Меня и еще пары моих знакомых. Мы и курировать будет это учреждение, а государство только присматривать. Понимаешь ли в чем дело… Хотя ты-то точно поймешь, – невесело хмыкнул мастер. – После войны количество одаренных людей сократилось. Среди боевых магов, конечно. Тем более, что дети, рожденные от все же спасенных, чаще всего оказывались без дара. Такая ситуация заставила все-таки пересмотреть взгляды на многие вещи. К примеру, в школы брать стали всех одаренных детей, вне зависимости от наличия денег для оплаты. Но только мальчиков. Девочкам была открыта дорога только в школы лекарства. Лишь единицы из них могли добраться до университета. Да и там им приходилось нелегко. Прорваться сквозь стену недоверия, пренебрежения удавалось вообще наверно одной из десяти. Вот только потихоньку мнение стало меняться, учитывая кто у нас теперь императрица***. – Тут улыбка Джетмира стала одновременно и теплой, и… ехидной, что ли. Неужели все-таки лично знаком? – И все же закостеневшее, устоявшееся непонимание большого количества людей пробить не просто. Поменять, привести к другим мыслям… Для этого нужно значительно больше времени. Поэтому и приходится действовать издалека и постепенно.