Чужая здесь, не своя там. Дилогия

Гиппиус Рина

Завязался самый обычный, ничего не значащий разговор, пока мы не затронули тему наших общих знакомых.

– Бываете у полковника? – поинтересовался конезаводчик.

– Не так часто, как надо бы. Да и Данфер только выздоровел. – Тут я поймала себя на мысли, что болезнь моего подопечного, как бы чудовищно это не звучало, спасла меня. Не дала погрязнуть в тоске. – Через пару дней обязательно наведаемся. Лишь бы не показаться навязчивыми…

– Этого точно не будет. Зато родители Нелнаса-младшего решили остаться тут. Так что присмотреть за старшим

есть кому.

– Это хорошо…

Вежливый Даник все же решил меня перебить:

– А может завтра съездим?

– Почему? – удивилась я. – Не думаю, что ты уже в том состоянии, чтобы так долго времени проводить в пути.

– Каких-то двадцать минут, – вздохнул он.

– А-а-а, ты боишься, что я перенесу дату посещения тира?

– Тира? – переспросил Стейнир.

И началось. Теперь я чувствовала себя лишней: эти два субъекта принялись обсуждать свои сугубо мужские штуки, которые меня мало интересовали. Я даже не особо прислушивалась к их разговору, а они, в свою очень, по-видимому, забыли обо мне.

Воспользовавшись полным безразличием к своей персоне, я заказала целых три пирожных. Самых больших, самых сладких. И начала их поглощать с превеликим удовольствием. А уж в компании сладостей, ароматного чая и интересного зрелища скучать мне не пришлось.

Джетмир в окружении прекрасных дам чувствовал себя также уверенно, как и в своей мастерской. Только улыбка была не просто лукавая, а… я не верила своим глазам – обольщающая. Даже в чем-то чарующая. Как он преобразился! Поди попробуй его сейчас назови неказистым. Я его и не узнавала. Он явно шутил, расточал комплименты и сверкал глазами так, что рыженькая время от времени жмурилась. Или хмурилась? Остальные дамы слушали мастера чуть ли не с открытыми ртами и смотрели на него восторженными глазами.

Наблюдая за забавной компанией, я даже не заметила, как съела все свое угощение.

– Еще заказать? – спросил у меня Стейнир, откровенно забавляясь.

– Да, – рассеянно ответила я.

Пухленькая брюнетка так отчаянно флиртовала с Джетмиром, совсем не скрывая этого, что мне сделалось смешно. А потом я поняла, что несколько отвлеклась и перевела взгляд на Стейнира.

– Если вас не затруднит, – добавила я, несколько смущенно.

Впрочем, любопытства моего это не умерило. Тем более, что подглядывать за тем столиком было не так уж и сложно – он как раз находился за спиной Маршеза.

Однако мужчины за моим столиком, вероятно, свои темы исчерпали, так как решили обратить и на меня внимание. Во всяком случае старший точно, так как младший был занят изучением меню на предмет не опробованных им сластей.

– Он умеет производить впечатление на женщин, – с усмешкой заметил Стейнир.

– Я заметила.

– Но не на своем примере.

И ведь не спрашивал. Меня это раззадорило, хотя чего уж там, спровоцировало.

Я попыталась придать своему лицу выражение как у заговорщика.

– Знаете, когда он не кричит, а тихим, почти спокойным голосом, в котором сквозит такая

острая язвительность, что аж уши режет, говорит, что я бездарь, который испортил очередную заготовку, сложно поддаваться его обаянию.

– Наверняка.

Я кивнула и продолжила:

– Даже если я добиваюсь определенных успехов, то слышу в основном: “Не так уж вы и безнадежны, благородная эдель”. Как думаете, я и тут поддаюсь его обаянию?

– Вряд ли.

– В точку.

Я вошла во вкус и даже взмахнула рукой с ложечкой, на которой остался кусочек крема. Разумеется, мне удалось вымазать своего собеседника – крем отцепился от ложечки и оказался на его рубашке.

– Прости ради Рауда! – принялась восклицать я. – Я не хотела!

При попытке помочь Стейниру, салфетки высыпались у меня из рук, попутно я чуть не задела его чашку, затем неудачно зацепила меню и выпало из рук Данфера.

Данфер и Стейнир бессовестно хохотали. А я чувствовала, как кровь приливает к щекам: до чего же мне стыдно-то было!

– Как-то не очень нам везет, когда оказываемся за одним столом, – отсмеявшись, заметил Маршез. – Все вместе.

– Угу, – буркнула я, от досады чуть ли не плача.

– Так на чем мы там остановились? От чего вы не поддаетесь очарованию эда Йеннера?

– Теперь надо перечислить, когда я поддаюсь ему? Хорошо. – Я злилась на саму себя, но удержать эмоции в себе уже не могла. В общем, меня несколько понесло: – Когда он работает. Вы выдели его лицо в такие моменты? – Стейнир покачал головой, капельку нахмурившись. – А я видела. Ничего общего с этим, – я махнула рукой в сторону, где мастер сейчас был, – не имеет. Одухотворенное. Вот. Именно такое оно в такие минуты. Задумчивое, сосредоточенное. И одухотворенное. Повторяюсь, да. Неземное какое-то даже. И торжествующее, если получается. Но торжество не зловещее, а восторженное, хоть и самодовольное, не без этого.

Выпалила я и поняла, что вообще говорила. Ну почему стоит только оказаться рядом Стейниру, и я несу всякую чушь? Это ж надо было додуматься: в присутствии одного мужчины, так говорить о другом. В присутствии нравившегося мне мужчины.

– Повезло вам с наставником, а ему с такой преданной ученицей, – сухо заметил Стейнир.

От досады хотелось настучать злополучном ложкой себе по рукам, а лучше по лбу.

Тягостную тишину разрушил как раз обсуждаемый ранее.

– Привет, болезный, – бодро произнес Джемтир, протягиваю руку Данферу.

– Я уже выздоровел.

– Вот и замечательно, – довольно кивнул Йеннер. – Значит отлынивающая ученица навестит своего бедного, старого мастера.

– Скорее прибедняющегося, – заметил Стейнир.

– Куда мне до некоторых, – с ухмылкой ответил его друг.

Мне стало несколько неуютно, и я усиленно пыталась придумать, чем бы разбавить разговор, или как удачно ответить мастеру, как мужчину переглянулись и, видимо, поняв известную только им шутку, расхохотались.

Успокоившись, мастер вновь обратился ко мне: