Чужая жизнь, или Vis Vitalis
Шрифт:
– Нет, переливать кровь негигиенично и совсем не эффективно. Vis vitalis - материя тонкая, подверженная только электрическому воздействию.
– А что надо делать?
– Найти донора, который согласится продать вам свою жизнь, - спокойно, даже несколько равнодушно заявил Краюшкин.
– Можно двух, а точнее, трех - если вы хотите провести эксперимент перед тем, как делать эфирное переливание самому.
– Да я ведь могу и у Фельдмана спросить, зачем опыты ставить?
– Он не признается, - уверенно заявил изобретатель.
– Да и
Говоров подумал немного и понял, что Краюшкин прав. О таких вещах не болтают направо и налево - даже если они и происходят. Но до чего все странно...
– Какие требования предъявляются к донору?
– без особого энтузиазма спросил Альберт.
– Чем моложе, тем лучше, но не ребенок. С детьми я не работаю - неэтично. Да и не получится... Надо, чтобы он действительно хотел отдать вам свою жизнь. Или хотя бы согласился. Лучший вариант - молодой суицидник. Или бедолага, который хочет обеспечить семью и не видит другого способа. Словом, тот, кому жизнь не дорога. Можно брать и человека постарше, но тогда ваша жизнь продлится, а вот омоложение не наступит. Проверяли уже.
– Хорошо, я подумаю, - сказал Говоров.
Изобретатель достал из кармана пиджака дорогой кожаный бумажник, в котором лежало несколько крупных купюр, вынул оттуда и протянул депутату отличного качества визитку.
– Обращайтесь.
Адрес на визитке оказался указан очень респектабельный. Насколько помнил Говоров, по этой улице в самом центре города располагался частный медицинский центр.
– Оплата по факту?
– Именно. Но советую поторопиться. И ваши дела не слишком блестящи, и цены растут. Я ведь сделал предложение не одному вам.
Краюшкин раскланялся и вышел, Говоров остался в глубокой задумчивости. Что это - происки конкурентов? Афера? Шутка? Но что-то подсказывало ему, что изобретатель вовсе не шарлатан. А перед глазами так и всплывала довольная физиономия Фельдмана, сидящего за столиком в ресторане сразу с двумя красавицами.
Следующий посетитель депутата был неопрятен и не слишком хорошо пах. Мужчина лет тридцати просил, чтобы ему помогли оформить паспорт - он только что вышел из мест лишения свободы, попал в какую-то темную историю, лишился жилья и документов и теперь не знал, как жить дальше. К депутату его надоумили обратиться собутыльники. Звали посетителя Василий Щербина. А может, и по-другому - как проверишь?
– Когда вам восстановят документы, где планируете работать?
– спросил Говоров.
Ответа на этот простой вопрос проситель не дал. Похоже, так далеко в будущее он не заглядывал.
– Мне бы год протянуть, и ладно, - оскалив стальные зубы, протянул Щербина.
– Туберкулез у меня, все равно подыхать.
– С предыдущим посетителем вы не знакомы?
– подозрительно поинтересовался
– С интеллигентиком? Да откуда ж. У нас дорожки разные, - простодушно ответил Щербина.
– Ну да, конечно, - хмыкнул порядком уставший от посетителей Говоров.
– А скажите, Василий, хотели бы вы год или два пожить, ни в чем не нуждаясь? На всем готовом, ни в чем себе не отказывая? А потом - будь что будет!
Щербина прищурился.
– Грохнуть, что ли, кого-то надо, начальник?
– Да нет. Все проще. Обследование нужно пройти, а после - здоровьем пожертвовать.
– Почку, что ли, продать? Да кому она нужна? Неважные у меня почки, гражданин депутат. Битые много раз.
– И все же?
– продолжал настаивать Альберт.
Сам себе он был противен - и тем, что почти поверил в сказки Краюшкина, и тем, что, даже поверив в эти сказки, может предлагать такую сделку живому человеку. В жизни его случалось всякое - большой капитал чистыми руками не сделаешь. Но вот так, как вампиру, высосать чужую жизнь?!
– Да не вопрос, - цыкнул железным зубом Щербина.
– Денег сколько дашь? Сто тысяч? А то и все двести?
– Двести тысяч...
– задумчиво проговорил Говоров.
– Да, пожалуй, и дам. Но только после положительного результата.
– Кинуть хочешь?
– насторожился мужичок.
– Мне, депутат, много не надо. Пойми - тысяча в день, это чтобы ни в чем себе не отказывать. Водки пару бутылок, закуски чтобы хватило, курева, ну и другое всякое. И комната в общежитии нужна - квартиру дорого снимать. Тысяч двадцать матери пошлю - пусть порадуется старушка напоследок. Вряд ли увижу ее больше, да и ни к чему. Поживу полгода - и кранты. Больше я на свободе не бывал, все равно легавые в оборот возьмут. А еще одну ходку мне не пережить, чую. Или сам загнусь, или убьют. Так что не жадничай. Для тебя ведь двести штук не деньги.
Альберт сообразил, что система ценностей его посетителя гораздо ниже, чем он мог себе представить, и каждый из них имел в виду разную валюту. Впрочем, так гораздо лучше. Дать больше всегда приятнее, чем торговаться.
Вынув из ящика стола пятитысячную купюру, депутат протянул ее Щербине.
– В баню сходи, помойся. Одежду новую купи. Вечером пойдем к доктору.
Глаза бывшего уголовника радостно вспыхнули. Чересчур радостно, поэтому Говоров нажал кнопку вызова секретаря.
– Леночка, позови Виталия. Он будет сопровождать моего гостя до вечера.
Секретарша удивленно приподняла брови, но тут же отправилась за охранником. Щербина криво усмехнулся и подмигнул.
– Да ты не бойся, начальник. Не сбегу. Теперь уж точно не сбегу, а так бы мог запить, да... Но твои шестерки не дадут.
Охраннику Говоров дал еще денег - пяти тысяч на приличную одежду не хватит, а таскаться по улицам с бродягой Альберту Игоревичу не хотелось.
Когда Щербина ушел, Альберт набрал номер Краюшкина.
– Сергей Валентинович, запишете на приём сегодня? Я приду не один.