Чужая жизнь
Шрифт:
Мелкий дождь промочил их до нитки, однако ночь не была холодной. Брэд попросил Лукаса обойти замок, чтобы не идти опять через заросли, в которых обитал паук. Это заняло немного больше времени, но вскоре на их пути снова стали встречаться руины древних построек и узенькие улочки, по которым молодые люди уже проходили. Тишину лунной ночи нарушали крики птиц, которые, казалось, протестовали против проникновения в заветные тайны острова и сообщали охранникам о присутствии чужаков. Несмотря на то что молодые люди шли довольно медленно, они постоянно спотыкались о строительный мусор, остатки
Внезапно они наткнулись на какие-то постройки, внутренняя часть которых великолепно просматривалась. Это были стены без какого-либо намека на окна. Создавалось впечатление, что жители так тщательно оберегали свою частную жизнь от постороннего взгляда, что полностью закрывали дома от доступа света. Улицы сужались настолько, что, раскинув руки, Лукас доставал до стен домов, расположенных по обеим сторонам. Некоторые здания имели внутренний дворик с настилом серого цвета, украшенным геометрическим рисунком. Оба путника рассматривали эти следы потерянной и полупогребенной цивилизации.
Вскоре они подошли к совершенно почерневшим руинам. Похоже, что они оказались на пепелище. Молодые люди снова зажгли фонарик.
— Наверное, здесь был пожар, как ты считаешь, Брэд? — поинтересовался Лукас. — Кто-то хотел, чтобы от этого места не осталось даже следов. Я спрашиваю себя о том, каким мог быть мотив?
Они бродили среди почерневших камней и обгоревшего металла, когда вдруг заметили зияющее в земле отверстие. Оно было плохо закрыто досками, которые сильно пострадали от пожара.
— Осторожно! Лукас, ты видел? Есть больше, чем одно отверстий в этих домах. Если мы упадем в одно из них, у нас может быть проблем, — сказал Брэд, освещая внутреннюю часть одной из таких дыр.
— Продолжай светить и дай мне посмотреть… — Лукас приподнял доски и заглянул внутрь. — Это колодец, выложенный кирпичами. Он не кажется мне очень глубоким. Дай мне веревку!
— Что ты собираешься делать? Ты сошел с ума? — спросил Брэд, передавая веревку.
— Я спущусь. Мне любопытно узнать, что там.
— Мы явились сюда не за этим. Пошли!
Лукас не послушался и привязал веревку к стволу находившегося неподалеку сухого дерева. Другой конец юноша обмотал вокруг своей талии и попросил друга подержать веревку, пока он будет спускаться. Отверстие было достаточно большим, чтобы он смог беспрепятственно влезть в него. Брэд потихоньку отпускал веревку. В какой-то момент Лукас попросил его остановиться. Он достал из кармана брюк фонарик и осветил внутреннюю часть колодца. Юноша увидел осколки разбитых амфор, глиняных мисок и кувшинов, камни, покрытые грязью. Он внимательно рассматривал все это, когда натяжение веревки вдруг ослабло и Лукас упал на дно. Послышался глухой удар.
Брэд отпустил веревку, услышав шаги охранников, которые приближались к тому месту, где находились молодые люди. Успев спрятаться в считаные секунды, он подумал о том, что его друг, вероятно, почти спустился на дно колодца. Брэд лег на мокрую землю, прямо в грязь, и оставался в неподвижности до тех пор, пока не услышал, что двое охранников, совершавших обход, удаляются. К счастью, пройдя совсем близко от закопченных строений,
— Лукас! Скажи мне что-нибудь… Лукас, пожалуйста! — позвал Брэд друга вполголоса. Он повторил это несколько раз, все более и более нервничая. Журналист скатал пару комочков грязи и бросил их рядом с лежащим телом, надеясь, что шум от их падения или взлетевший от удара песок приведут в чувство его друга.
Однако, несмотря на все попытки, Лукас оставался недвижим. Брэд начал дергать конец веревки, чтобы таким образом сдвинуть Лукаса, но тот по-прежнему не приходил в себя. От волнения журналист вспотел и стал ругать себя последними словами за то, что отпустил веревку. В конце концов он решил спуститься и вытащить друга. Перед этим Брэд удостоверился в том, что дерево способно выдержать вес их обоих. Он начал спускаться, упираясь ногами в стену и держась за канат. Добравшись до дна, журналист должен был прыгнуть, чтобы не наступить на юношу.
— Лукас, Лукас! — Брэд дотронулся до лица друга и начал легонько похлопывать его по щекам, но тот не отзывался. Он измерил пульс юноши. Сердце билось учащенно. Возле головы Лукаса, на одном из камней, Брэд заметил кровь — следы падения… Скорее всего, юноша, упав, ударился об этот камень.
Брэд не знал, удастся ли ему вытащить отсюда друга, если тот не придет в сознание. В этот момент он увидел, как из черепков, оставшихся от кувшинов и амфор, выбираются пауки.
— О! Не-е-е-е-т! — было единственное, что он произнес.
Журналист казнил себя за то, что бросил друга, но в то же время, чувствуя на своем теле нескольких пауков, похожих на того, который ужалил его полчаса назад, готов был убраться восвояси. Тем не менее, двигая веревкой, он старался отогнать членистоногих от груди Лукаса. Так как они не подчинились, Брэд осторожно спустился в самый низ, взял фонарь и, насколько мог, приблизил его к паукам, расположившимся на дне колодца и, видимо, считавшим его своей территорией. Испугавшись света, членистоногие быстро убрались в убежище, из которого вылезли незадолго до этого. Журналист вернулся к Лукасу и прошептал ему на ухо единственное слово:
— Идаасе… — Он дотронулся до груди юноши в том месте, где был шрам, и снова произнес то же слово: — Идаасе! Идаасе!
Потом Брэд принялся напевать ему в ухо песню своего племени, песню кроу:
Пусть болезнь нас не коснется.
Пусть увидит он летом растущие травы.
Пусть увидит, как станут взрослыми листья.
Пусть увидит весну.
Пусть мы вместе с Кендалем и всем моим народом
встретим ее здоровыми и спасенными.
Он повторил эту монотонную, как и большинство индейских напевов, песню, которая походила на мольбу, несколько раз. Брэд пел, закрыв глаза, забыв обо всем и держа Лукаса за руки. Прошло пару минут, и вдруг Лукас открыл глаза и уставился на Брэда — так, как будто ничего не случилось.