Чужая жизнь

Ньевес Эрреро

Лукас воспользовался перерывом и рассказал друзьям о том, что ему предстоит во время похода на гору. Он пригласил их принять участие в этом путешествии, и первой, кто согласился, оказалась Сильвия. За ней незамедлительно последовал Виктор. Джимми раздумывал немного дольше.

— А для нас это не будет опасно, правда? — поинтересовался он.

— Старик, ничего с тобой не случится. Мы просто будем сопровождать Лукаса. Это ему предстоит испытание, а не нам, — ответил ему Лео, причем гораздо спокойнее, чем он это делал всегда. Его слова подстегнули ипохондрика Джимми.

Сильвия сразу же потребовала от своего друга объяснений.

— Что ты имеешь

в виду, говоря о том, что ему предстоит испытание? — спросила она.

— Что ты будешь делать на горе? — почти одновременно с ней произнес Виктор.

— Ничего особенного, — сказал Лукас. — Джозеф намерен подвергнуть меня испытанию… Не думаю, что это что-то очень важное.

— Да, ничего особенного. Пока мы все будем вместе, защищая друг друга от солнца днем и холода ночью, он будет один в их власти. К тому же обнаженный…

— Обнаженный! Почему? — поспешил осведомиться Джимми, во все глаза глядя на Лукаса.

— Да, обнаженный. Ну, то есть что-то на мне все же будет… уверен.

— Набедренная повязка, как у индейцев, — сказал Лео.

— Не хочешь немного помолчать, Лео? Нас могут услышать, чего мне бы очень не хотелось. Давайте больше не будем говорить на эту тему. У меня есть планы на сегодняшний вечер, но вы можете пойти к Джозефу и договориться с ним.

Друзья решили отправиться к Джозефу в пять часов вечера и предупредить его, что они пойдут на гору в пятницу вечером. Таким образом, Лукасу предстояло опередить их на двадцать четыре часа. Было ясно, что друзья не могли присоединиться к нему раньше, поскольку в этом случае они имели бы неприятности в институте.

— Брэд и Лео останутся на склоне горы. Они встретят вас, если вы позвоните им по мобильному телефону. На вершину я должен подняться в одиночестве. Думаю, что Джозеф будет за мной присматривать, но я его не увижу. Речь идет именно о том, чтобы в одиночку бороться со всеми трудностями, которые могут неожиданно возникнуть.

— Мне хотелось бы пойти с тобой уже завтра, — сказал Виктор.

— Мы не можем все вместе пропустить занятия в институте. Из-за этого наверняка возникнут какие-нибудь проблемы. Но я благодарен тебе за твое желание.

— А почему на гору? Почему бы им не придумать другой план и другое испытание для тебя? — спросил Джимми.

Лукас улыбнулся, и все рассмеялись.

— Не знаю, что тут смешного, — обиженно сказал Джимми.

— Определенно, это случай для психолога, — заявил Лео.

Рядом с друзьями оказался Хосе Мигель со своей группой, и разговор сразу же перешел в другое русло. Лукас сообщил своим друзьям, что утром Хосе Мигель, желая оскорбить, обозвал его индейцем, а он в ответ на это повязал на лоб шнурок. Не прошло и пяти секунд, как все четверо принялись расшнуровывать свои ботинки, вынимать шнурки, чтобы сделать то же самое.

— Оскорбляя тебя, он оскорбляет всех нас, — заявила Сильвия.

— Этот парень не понимает, что он делает. Думаю, теперь я всегда буду ходить со шнурком на голове, — добавил Виктор.

Друзья, согласно кивнув, поддержали его. Хосе Мигель громко обратился к ним:

— Посмотрите на них! Детишки играют в индейцев. — Он начал издавать странные звуки, двигая рукой у рта. Его дружки смеялись и, подражая Хосе Мигелю, имитировали выкрики индейцев.

Лукас жестом и взглядом дал понять своим друзьям, что они могут попасть в расставленную ловушку, и поэтому никто из них не ответил на провокацию. Они встали так, чтобы их видел дон Густаво. Лукас интуитивно чувствовал, что кто-то из преподавателей должен был стать свидетелем того,

что происходит.

Прозвучал звонок, занятия возобновились. Лукас беспрерывно посматривал на часы. Оставалось все меньше времени до встречи с Орианой. Он постоянно думал о том, не забыла ли медсестра, что у них назначено свидание. Юноша не мог ей позвонить и волновался, хотя они заранее договорились о времени и месте встречи, когда он проходил обследование. Пока преподаватель математики объясняла урок, Лукас мысленно был далек от этого предмета. Он все время представлял себе зеленые глаза Орианы и испытывал непреодолимое желание поцеловать девушку. Вскоре у Лукаса заурчало в животе, что было явным признаком голода. Юноша вспомнил о том, что утром не завтракал, а всего лишь выпил стакан воды, и теперь, похоже, желудок начал выражать свой протест. Лукас также вспомнил слова Джозефа, который велел ему поститься и сказал, что он может только пить воду и есть хлеб. Лукас моментально перестал думать об Ориане; мысли о ней были вытеснены чем-то более примитивным — желанием поесть. Он представлял себе хлеб — маленький, большой, круглый, длинный… Юноша был голоден! Он вспомнил вкус свежеиспеченного хлеба с хрустящей корочкой. Желудок снова заурчал.

— Черт возьми, Лукас! Да у тебя там сегодня целый оркестр, — заметил Джимми.

— Не знаю, что нужно сделать, чтобы желудок так не протестовал, — ответил он.

— Поесть! — сказал Виктор, сидевший сзади.

Когда звонок известил об окончании занятий, Лукас пошел в туалет и выпил воды из крана, желая обмануть свой желудок. На протяжении некоторого времени он держал рот открытым под струей холодной воды. Таблетки, которые принимал юноша, вызывали сильную жажду, а отсутствие пищи с самого утра породило голод. Голод и жажда сочетались довольно плохо. Лукас почувствовал необходимость опять вернуться к крану и на этот раз смочил не только лицо, но и волосы. Казалось, он весь пропитался водой, и это чувство наполненности тела водой ему понравилось. Холодная вода стекала по лицу юноши, ища еще какой-нибудь сухой участок для того, чтобы затопить каждую его пору. На него обрушился вал ощущений. Юноша встряхнул волосами, как это делают четвероногие животные, когда чувствуют, что намокли, и все, что его окружало, покрылось тысячами капель воды. Наконец, Лукас отжал волосы руками. Казалось, что он только что вышел из душа. Лукас уже собирался выйти из туалета, когда, открыв дверь, столкнулся на пороге с Хосе Мигелем. Он подумал о том, что эта встреча была далеко не случайной.

— Ты что, не видишь, куда идешь? — сказал Хосе Мигель и, пытаясь остановить Лукаса, схватил его за руку.

В тот же момент Лукас почувствовал, что у него начинаются конвульсии. Он не был готов к этому, потому что все произошло слишком неожиданно. В следующее мгновение его начало трясти. Хосе Мигель с любопытством наблюдал, как Лукас дрожит всем телом.

Лукас же ясно увидел сцену разговора Хосе Мигеля с доном Бартоломе в директорском кабинете.

— Вам известно, что Лео вернулся на занятия?

— Да, это оплошность руководителя вашей группы дона Густаво.

— Несправедливо, что у него такие же права, как и у меня, учитывая то, кем является мой отец. Не говоря уже о том, что ваша жена тоже работает на него. Ее вот-вот могут повысить в должности.

— Да, я знаю, знаю… и очень благодарен твоему отцу. Я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы выгнать этого парня из института. Верь мне. Рано или поздно его исключат. Это возмутительно, что педагогический совет не видит всего так ясно, как я.