Чужбина не встречает коврижками
Шрифт:
– Ещё я заметил, в монастыре многие женщины одеты не в монашеские одеяния. Почему это так?
– При монастыре существует детский приют, где сейчас содержатся 25 чилийских детей из бедных семей. Для них здесь есть школа со штатом преподавателей, воспитатели, другой обслуживающий персонал: повара, садовник, уборщицы, работники существующего при монастыре овощного магазина и другие. А именно монашек – всего четыре, да ещё шесть послушниц, которые пока не приняли постриг.
– На что же существует монастырь? На какие средства? Здесь ведь совсем ничего не производят, а платить надо одной только зарплаты для такого большого штата работников – я представляю сколько.
– Во-первых,
– И много монастырь получает таких неликвидных товаров?
– Каждый день матушкин микроавтобус наполняют до отказа. А бывают дни, когда по три-четыре рейса делают из «Лидера». Мать Ульяна человек предприимчивый – открыла при монастыре магазин и продаёт там по дешёвке пересортированные нами продукты и имеет с лидерских отходов приличный доход себе. Вот и свиней завели десятка два, они-то и съедают то, что не смогли съесть обитатели монастыря. Есть ещё коровье поголовье. А территория тут сами видите какая огромная, гектаров сто будет.
– Да, система, видимо, работает отлажено. Юля, вы всё говорите о матушке. А какая роль отведена отцу Вениамину?
– Правильно, она и есть хозяйка всего. А отец Вениамин живёт вон там с краю. Видите этот отдалённый небольшой двухэтажный домик? Вот в нём он и обитает.
– А чем поп занимается в свободное от служб время? Наверное, тоже ведёт какое-нибудь хозяйство?
– Он отливает восковые свечки и реализует их прихожанам в церкви по 500 песо. Когда-то батюшка пробовал заниматься пчеловодством, но насекомые однажды почему-то набросились на него и искусали до потери сознания, старик чуть не умер. И в результате, вон, видите, вокруг дома разбросаны деревянные ульи – это и есть итог его неудавшейся деятельности. А вообще, говорят, основной его доход составляют дома, которые он имеет в разных городах Чили.
– Откуда же священник их набрал?
– Многие русские старухи из бывших дворян и прочих имущих сословий перед смертью отписывали ему своё наследство в виде недвижимости, вот он и разбогател. Теперь сдаёт всё это жильё в аренду. С этого и живёт. С матушкой у них отношения натянутые.
По вздымающейся от главного здания женского монастыря дороге мы поднимались к владениям священнослужителя. Было любопытно собственными глазами увидеть скромные апартаменты святого отца. Про падре Вениамина Юлия рассказала, что тот в молодом возрасте попал в Чили, будто бы, бежал после Второй мировой войны вместе с немцами. Он не имеет никакого образования и возглавил местный приход следующим образом.
В молодости беглец прислуживал здесь священнику, а так как у того не было ни семьи, ни детей, то старик принял молодого отрока как сына, обучил его всем церковным обрядам, а когда совсем состарился и, предчувствуя скорую кончину, рекомендовал своего преемника церковному руководству в США. Оставил новоиспеченному святому отцу и своё собственное состояние. Отец же Вениамин, со своей стороны, «одел чёрную рясу», то есть, принял чёрное монашество – более аскетичное и жёсткое и, согласно этому, он не имеет ни семьи, ни детей. Сейчас батюшке 84 года и он немощен и болен. Во время горбачёвской оттепели поп решился и стал разыскивать хоть кого-нибудь из родственников, написал на родину на Украину, откуда через
– Юля, почему вы так скептически относитесь к тому, что творится в монастыре? – спросил я. – И совсем не зная меня, рассказываете довольно критические вещи?
– Да, я, наверное, много лишнего наболтала, но дело в том, что, когда поживёшь вдали от своих, то каждый встреченный тобой человек, говорящий на родном языке, становится настолько близким, что невольно хочется излить перед ним душу. А наболело тут много у меня.
– ?..
– Ничего, это поначалу только удивительно, что здесь тоже стонут от жизни. На фоне российских проблем здешняя действительность только вначале кажется раем. Но поживёшь некоторое время и начинаешь замечать тёмные пятна. Да чего там говорить, поживёте – увидите сами! – заключила моя сопровождающая, усмехнувшись на последнем слове.
– Видимо, вы правы, Юлечка, нас здесь действительно никто не ждёт и специально для приезжих не создают тепличных условий. Раз выбрал такой путь – поискать себе счастье в другой стране, значит, терпи и отвоевывай себе место под солнцем.
Глава 4
Я стоял перед дверью и нажимал кнопку звонка. Домик, в котором обитал отец Вениамин, был комбинированный: первый этаж – кирпичный, второй – деревянный. Даже по российским меркам такое жилище никак нельзя было считать солидным – домик так себе, неприметный, по нынешним временам разные современные русские предприниматели понастроили себе такие дворцы, что куда там с ними сравнивать это скромное обиталище святого отца. Тоже мне – богатый владелец недвижимости. Двора, как такового, вокруг дома не было, но бросался в глаза царящий кругом беспорядок: валялся разный хлам, горы сухих листьев и высохшей травы, какие-то ящики и садовый инвентарь, и много-много поломанных пчелиных ульев.
Ждать пришлось довольно долго, пока за дверью послышалось неторопливое шарканье и дребезжащий старческий голос спросил по-русски:
– Это вы?
– Да, – робко промолвил я.
Что-то загремело, заклацало – раздался металлический звук поворачивающегося в замке ключа и дверь медленно отворилась. В её проеме обозначился силуэт ветхого старца. Одет он был в далеко не первой свежести выцветшую серо-чёрную рясу. На костлявом непримечательном лице, кроме мелких пуговок-глазок, самым заметным атрибутом священнослужителя, пожалуй, выглядела жиденькая козлиная бородёнка с реденькими усами. От него исходил неприятный дух чего-то замшелого, заплесневелого, затхлого.
– Ну, здравствуйте! Входите, – пригласил отец Вениамин.
И я вошел… словно в пещеру – такой кругом царил беспорядок и запущенность. На первом этаже видны были кухня, туалет и пару дверей в какие-то не то комнатки, не то кладовые. Мы поднялись на второй этаж по узкой скрипучей деревянной лестнице и оказались в гостиной, обставленной более чем скромной мебелью: обшарпанными драными креслами, измызганными стульями, колченогим круглым столом, покрытым какой-то грязной рогожей, в углу стоял грубо изготовленный шкаф со старинными церковными книгами. На стенах висели порядком обгаженные мухами иконы и цветные копии картин на библейскую тематику. И в самом центре выделялась большая репродукция, на которой была изображена келья монаха: узкий каменный склеп с грубо сколоченным деревянным ложем, покрытым груботканой драной дерюгой. Видимо, такому аскетическому существованию поп придавал преимущественное значение, это было просто смыслом его жизни.