Чуждое тепло
Шрифт:
– А теперь, – сказал Монгров, – прошу в мой питомник.
Он посмотрел с печальной добротой на Джерека, который все еще не мог подняться со стула.
– Тебе нехорошо? Возможно, угощение оказалось более болезнетворным, чем полагается.
– Возможно, – выдавил Джерек, опираясь ладонями на стол и прилагая невероятные усилия, чтобы выпрямиться.
– Ты не чувствуешь головокружения? – участливо спросил Монгров, с силой сжимая локоть Джерека, чтобы его поддержать.
– Самую малость.
– Нет боли в желудке? У тебя есть желудок?
– Думаю, есть. Да, я чувствую некоторую боль.
– Хм-м, – нахмурился Монгров. – Может быть,
– Нет-нет, – вмешался Джеггед. – В состоянии подавленности Джерек проникнется увиденным, прочувствует, оценит. Он наслаждается ощущением недомогания. Это подводит его к подлинному пониманию болезненной сущности человеческого бытия. Не правда ли, Джерек?
Джерек молча кивнул. Он не смог выдавить в ответ ни слова.
– Это хорошо, – сказал Монгров, подталкивая Джерека вперед. – Очень хорошо. Жаль, что мы не поняли друг друга намного раньше, милый Джерек. И вижу теперь, как я ошибался в тебе.
Пользуясь тем, что Монгров отвлекся, Джерек метнул полный ненависти взгляд на своего друга, Лорда Джеггеда.
К тому времени, когда они покинули внутренний двор и под дождем направились к первому зданию зверинца, Джерек пришел в себя. Как выяснилось, лорд Монгров имел пристрастие к эпидемиям. В этом здании он лелеял коллекцию бактерий и вирусов рака. Экспонаты хранились под увеличительными экранами и достигали до четверти мили в разрезе.
– Некоторым из этих болезней больше миллиона лет, – сказал Монгров с гордостью. – В основном принесены странниками во времени. Другие собраны со всех концов Вселенной; когда смотришь на это великолепие, начинаешь понимать, как много мы теряем, друзья, не имея собственных болезней. – Он остановился перед большим экраном, на котором демонстрировались примеры заражения бактериями. Медведеподобный инопланетянин извивался в агонии, а его плоть пузырилась, отваливаясь кусками от костей.
Другой космический путешественник, но уже рептилиеподобный, наблюдал со страданием в немигающих глазах, как из его собственных перепончатых рук и ног вырастали маленькие шупальца, постепенно опутывающие все тело и удушающие его.
– Я иногда удивляюсь, не отсутствует ли у нас, несмотря на всю нашу фантазию, определенный вид воображения, – пробормотал Лорд Джеггед Джереку, когда они остановились перед бедной рептилией.
Они подошли к месту, где растительный разум был атакован плесенью, которая постепенно съедала его прекрасные цветы и превращала стебли в сухие ветки.
Там были сотни видов. Все они были настолько интересны, что Джерек стал забывать о своем собственном недомогании и оставил Джеггеда позади, шагая рядом с Монгровом, задавая вопросы и внимательно слушая ответы.
Лорд Джеггед не торопился, рассматривая один за другим образцы и восхищаясь ими. Он с опозданием последовал за Джереком в Дом Флуктуантов.
Там находилось большое разнообразие существ, которые могли изменять форму или цвет по собственному желанию. Каждому существу был отведен вольер с воспроизведенной в мельчайших деталях средой обитания. Эти миры были отделены друг от друга невидимыми силовыми полями, плавно переходящими друг в друга. Большинство флуктуантов никогда не жили на Земле ни в какой период ее истории (кроме нескольких примитивных хамелеонов и ящериц). Они были привезены из многих отдаленных планет Галактики. В сущности, все они были разумны и одарены способностью подражания.
Когда трое
Следующим был Человеческий Дом, где Джерек надеялся отыскать свою избранницу. Этот дом был самым просторным, и если все прочие были собраны из самых разных областей пространства, то этот состоял из различных периодов истории Земли. Он тянулся на несколько миль и, подобно Дому Флуктуантов, был разбит на отдельные сферы обитания, расположенные в хронологическом порядке, и воспроизводящие картины жизни многих периодов. В коллекции Монгрова были и Неандертальский, и Пимдаунский, и Религиозный, и Научный человек самых разных размеров и мастей.
– Здесь, – проникновенно сказал Монгров, – мужчины и женщины практически всех периодов нашей истории, – он сделал паузу, – что вам больше по душе, друзья мои? Может быть Фрадрасианская тирания? – он обвел жестом участок, в котором они сейчас находились. На постаменте песочного цвета возвышались строения из квадратных блоков песчаника. Одежда экспонируемых, если это была она, состояла из материала, неотличимого от песка. Человечек комического вида с головой и конечностями, забавно торчавшими из одеяния, размахивал кулаками и кричал на троицу посетителей. Однако он держался на безопасном расстоянии.
– Кажется, злится, – отметил Лорд Джеггед, с любопытством наблюдая за ним.
– Это был злой век, – согласился Монгров. – Впрочем, как и многие другие.
Они миновали этот участок и прошли еще немного, когда Монгров снова остановился.
– Это славная Ирландская Империя, – сказал он. – Пять столетий чудесных Кельтских Сумерек, покрывших сорок планет. А вот и правитель, собственной персоной.
На участке, заросшем пышной зеленой травой и залитом мягким светом, на скамейке рядом с двухэтажным строением из дерева и камня сидел забавный краснолицый индивидуум, одетый в довольно странную темно-коричневую одежду, плотно перетянутую поясом, с высоко поднятым воротником, затемняющим лицо. Коричневая шляпа с полями была надвинута на глаза. В одной руке он держал кружку с темной жидкостью, покрытой белой пеной. Человек часто поднимал этот сосуд к губам и периодически осушал его, после чего тот мгновенно наполнялся вновь, к постоянному восхищению его обладателя. Он все время пел бодрую мелодию, что, казалось, доставляло ему удовольствие, хотя временами он склонял голову в рыданиях.
– Он может быть таким печальным, – с восхищением сказал Монгров. – Он смеется, он поет – но печаль переполняет его. Я очень ценю его, моего Пивного Короля.
Они двинулись дальше сквозь образцы доисторического Греческого Золотого века, Британского Ренессанса, Коринфской Республики, Императорской Американской Конфедерации, Мексиканского Владычества, Юлианских Империй, Союза Двенадцати планет, Союза Тридцати Планет, Анархических Государств, Кулианской Теократии, Темно-зеленого Совета, Переджинтского военного Периода, Геродианской Империи, Гиеникской Империи, Сахарной диктатуры, периода Звукоубийства, времени Невидимого Знака (наиболее интересного из множества подобных периодов) эпохи Канатоходца, Первого, Второго и Третьего покровителей, Культуры Кораблей, Технического Тысячелетия, эпохи Строителей Планет и сотни других.