Чужестранка в гареме

Грассо Патриция

Подавив отвращение, Халид постарался убедить себя в том, что внешний вид обманчив. Тошнотворная на вид пища может оказаться великолепной на вкус. Во всяком случае, она вполне может быть съедобной. Он заставил себя съесть кусочек баранины. Несмотря на то, что снаружи кусок мяса почти почернел, внутри он оказался совершенно сырым.

Прожевав и проглотив кусок, Халид отодвинул тарелку в сторону:

– Этот баран еще дышит.

Оскорбленная девушка не произнесла ни слова, но губы ее сжались в тонкую ниточку.

– Недоварено, –

сказал Халид, попробовав рис. – О такое можно зуб сломать.

Хедер по-прежнему молчала, хотя все внутри у нее клокотало от гнева.

Халид взглянул на артишоки. Как вообще можно испортить артишок? – подумал он, решив пощадить гордость девушки.

Отбросив сомнения, принц откусил кусочек артишока... и тут же вытаращил глаза, почувствовав во рту невыносимо обжигающий вкус уксуса. Он бросил артишок на тарелку и выплюнул остатки. Прокашлявшись, Халид сделал большой глоток розовой воды, с трудом подавив желание вытереть рот изнутри салфеткой.

– Ты хочешь меня отравить?! – воскликнул он.

– Конечно, нет, хотя идея мне нравится. – Закипающий гнев девушки превратился в клокочущую ярость. – Я же говорила, что не умею готовить, но вы не поверили и...

– В первый раз в жизни ты сказала правду, – перебил ее Халид. – Но, хотя твою честность я оценил, о твоем кулинарном таланте я даже говорить не хочу.

– Да вы...

– Возможно, твои таланты лежат в другой области. – Бросив взгляд на кровать, он добавил: – Проверим?

Хедер захлопнула рот.

– Я знал, что ты будешь умницей. Впредь тебе не придется готовить еду, но ты будешь прислуживать мне за столом. – Переведя взгляд на Абдула, он спросил: – Что едят воины?

– Кускус с лепешками.

– Звучит заманчиво. – Халид встал и направился к выходу. – А ты пока можешь заняться своими делами, – милостиво проговорил он, обращаясь к Хедер и наблюдая за тем, как покраснело ее лицо от удивления и смущения. – Разумеется, вечером ты будешь прислуживать мне и моему гостю за столом.

– Р-разумеется, – прошипела Хедер.

Халид вышел из шатра следом за своим воином.

Несмотря на то что принц неоднократно объяснял ей, что место раба на полу, Хедер уселась на кровать. Господи, до чего же она ненавидела его! Будь она немного поумнее, она бы давно уже отравила это животное. С другой стороны, правда, для него это будет слишком легкая смерть. Лучше уж придумать способ покровожаднее.

Врунья, обругала себя Хедер. Несмотря на ненависть, она прекрасно понимала, что никогда не сможет причинить ему вреда. По какой-то непонятной причине в его присутствии она чувствовала себя живой как никогда. Халид не убил и не изнасиловал ее. Более того, он даже пальцем до нее не дотронулся. Может так случиться, что этот достойный страха и восхищения воин, Меч Аллаха, прячет нежное сердце?..

Подрагивающее пламя свечи окутывало роскошные апартаменты принца мягким светом,

оставляя в тени углы шатра. Халид и Малик сидели за столом в ожидании ужина. Перед принцем стоял хрустальный кубок с розовой водой, а Малик потягивал принесенное из дома вино.

– Как поживает твой маленький ястреб? – спросил Халид по-турецки.

Малик улыбнулся:

– Хорошо, если его хорошенько вздуть. Ты послал весточку?..

В этот момент откинулся полог шатра, и оба мужчины обернулись. Вошел Абдул, закатил глаза и придержал полог, чтобы впустить рабыню принца с ужином.

Хедер возникла на пороге как ангел мщения. Облаченная в яшмак, позаимствованный из гарема Малика, она была укутана с головы до ног. Видны были только глаза девушки.

Она медленно пересекла комнату, поставила тяжелый поднос на стол и принялась расставлять приборы. В качестве основного блюда сегодня был кебаб из кролика, в оливковом масле, с тимьяном и петрушкой. На гарнир подали шафранный рис, маринованные огурчики и артишоки в легком уксусе.

– Я задыхаюсь, – пожаловалась Хедер по-французски, наполняя бокалы водой. – Тело обычно пеленают после смерти, а не до.

– Ты что-то сказал? – обратился Халид к другу.

– Нет, – ответил Малик, не в силах сдержать улыбки.

Кажется, сейчас начнется фейерверк, которого он ожидал весь день. Наблюдать за принцем и его пленницей было весьма увлекательно.

– Я, наверное, ослышался, – сказал Халид. – Отменные манеры моей рабыни не позволят ей заговорить, пока к ней не обратились. А еще она знает, что после того, как еда подана, рабыня должна удалиться в темный угол комнаты и ждать, пока хозяин позовет ее.

Выругавшись про себя, Хедер отошла в угол и погрузилась в молчание. Зная, что со своего места за столом чудовище ее не увидит, девушка быстро избавилась от удушливого черного покрывала, бросила его на пол и для пущего эффекта наступила сверху. Ни за что больше она не наденет эту штуку. Боже всемогущий, она англичанка, а не турчанка!

– Восхитительно, – сказал Малик по-турецки, попробовав кролика. – Это она готовила?

– Нет, конечно, – фыркнул Халид, бросив взгляд в тот угол, где находилась Хедер. Перейдя на французский, он добавил: – О стряпне моей рабыни я могу сказать только одно – она несъедобна. Да что там, за обедом она меня чуть не отравила.

– Случайно или нарочно? – спросил Малик, пригубив вина.

Пожав плечами, Халид проговорил презрительно:

– Артишоки были кислыми. Рис недоварен, а бедный ягненок еще дышал.

Малик расхохотался и подавился вином. Халид постучал другу по спине. От неловкого движения вино разлилось по скатерти.

Халид взглянул на Хедер и щелкнул пальцами. Она проигнорировала этот жест.

– Нам нужна твоя помощь, рабыня, – сказал Халид. – Ты должна приучаться все время быть к услугам своего хозяина.