Чужие-2: Планета отчаяния

Наумова Марина

– Эй, Бишоп! – постарался перевести разговор с этой темы на более приятную Дитрих. – Я думал, ты никогда не промахиваешься, а ты, оказывается, порезался! – Он вытер со стола пару капель белесой жидкости.

Рипли внимательно посмотрела на Бишопа и отвела глаза. Все те же воспоминания заставили ее слегка содрогнуться.

– Почему меня не предупредили, что у нас на борту робот? – резко спросила она.

– Я даже не подумал, – растерянно пожал плечами Берт. Ему казалось, что поднимать шум (а именно это пробовала, на его взгляд, сделать Рипли) из-за такой ничтожной причины было смешно. – У нас это обычная практика –

мы всегда берем с собой синтетических людей.

– Я лично предпочитаю термин «искусственных людей», – поправил биоробот Бишоп.

– Хорошо, – согласился Берт.

– А что, какая-то проблема? – Бишоп присел на свободный стул.

– Я даже не знаю, почему я…

«…должен оправдываться», – хотел сказать Берт, но Рипли его перебила:

– Потому что во время последнего моего полета искусственный человек на борту корабля…

– Корабля Рипли, – уточнил для Бишопа Берт, – …испортился, и возникла кое-какая проблема.

– Да, испортился, и несколько человек погибли, – сухо добавила Рипли.

– Какой ужас! – произнес Бишоп. – Это, наверное, была старая модель?

– Да, система «Гипергамм – 12-82», – пояснил Берт.

– Тогда все понятно, – не без затаенной гордости (что поделать, и искусственные люди не лишены своих слабостей) сказал Бишоп, – 12-82 были очень капризные. Со мной такого произойти не может. В нас закладывают программу, специально рассчитанную на то, чтобы мы ни в коем случае на могли причинить вред ни одному члену экипажа и вообще ни одному человеку. Хотите хлеб?

Рипли грубо оттолкнула тарелку. Внутри у нее все кипело. Вся затея с каждой минутой нравилась ей все меньше; увидев же, с кем приходится идти на задание, она растерялась окончательно.

Скользкий и самоуверенный до тупости Берт, неотесанный дубоватый лейтенант, эти здоровые примитивы, – может, и неплохие в чем-то ребята, но явно не отличающиеся умом и даже не представляющие, что их в ближайшее время ожидает; теперь еще и робот…

– Ты, Бишоп, ко мне лучше не подходи, – зло выговорила она. – Понял?

За столом десантников сцену с роботом восприняли по-своему.

– Кажется, им тоже кукурузный хлеб не по нутру! – не без злорадства прокомментировал Хадсон.

7

– Взвод, строиться!

Под металлическими сводами корабля команда прозвучала особенно громко и гулко. Так же гулко отдавались шаги двух десятков пар ног.

Одетые по традиции в пятнистые защитные комбинезоны, десантники выглядели сейчас настоящими солдатами. Казалось, общая форма еще сильнее объединяла их. У людей, мало знакомых с военным делом, такая слишком пестрая окраска ткани вызывала недоумение. «В однотонном они смотрелись бы еще лучше», – отметила Рипли. Как ни странно, причиной сохранения древней формы была не столько традиция, сколько элементарная суеверность. В свое время пятнистая одежда увеличивала шансы на спасение, и это знание передавалось из поколения в поколение; а, как известно, кто много рискует, тот придает большое значение приметам. Бывали случаи, когда из-за дурного предчувствия пилота-разведчика отменяли рейсы; в силу суеверий верило даже начальство. По крайней мере – как в сильнейший фактор самовнушения.

– Быстро! быстро! пошевеливайтесь! – подгонял Эйпон. – Пошевеливайтесь! –

Дождавшись, когда все выстроились в линию, он продолжил: – Внимание, теперь слушаем командира.

Лейтенант Горман внимательно осмотрел взвод. Десантники ему не нравились. «С ними будет масса трудностей, – заметил он для себя. – Дисциплина явно хромает».

Главной причиной для этого глубокомысленного вывода послужили в основном две детали: красная повязка на голове Вески, придающая ее внешности определенную экзотичность, и одетая задом наперед кепка рядового, фамилии которого он не мог вспомнить, что ему тоже очень не нравилось. Да и строй продержался недолго: не дожидаясь очередной команды, многие самостоятельно расслабились. Но других людей у него не было.

– Доброе утро, – привычно командным голосом произнес он. – К сожалению, у меня не было времени сообщить вам о вашей миссии перед вылетом…

– Сэр! – нахально перебил его десантник в перевернутой кепке, который успел уже облокотиться на какую-то цепь (в оборудовании космических кораблей Горман разбирался слабо).

«Как же зовут этого негодяя? – напрягся он. – Как-то на «Х»… – Что, Хиггс?

Десантник в неправильно надетой кепке растянул рот до ушей. В нем было что-то клоунское.

– Я Хадсон, – довольный ошибкой командира, заявил он. – Хиггс – это он.

Слева от клоуна Хадсона стоял парень, которого можно было без натяжки назвать красивым.

«Хадсон – клоун, – внес в «систему запоминания» лейтенант. – Хиггс – красавчик… Хоть этих двоих не буду путать…»

– В чем дело? какой вопрос?

– Скажите, а это у нас что будет, настоящая боевая операция, или опять будем охотиться за вирусом? – Рожа Хадсона приняла еще более дурацкое выражение.

– Мы знаем только одно: с колонией на LB-426 по-прежнему нет связи; возможно, дело касается ксеноморфов.

– Не понял, – обнял цепь Хадсон, – а что это такое – зеноморфы?

– Опять вирусы какие-то, – подсказал кто-то.

– А!..

– Вообще!..

По остаткам строя прокатилась волна высказываний в адрес вирусов и нелепых заданий.

– Короче говоря, с чем мы имеем дело, расскажет консультант, – остановил разговоры лейтенант Горман. – Рипли!

Рипли вышла вперед. Как бы объяснить им подоступнее?

– Я расскажу вам только то, что мне известно самой, – начала она. – Тогда мы сели на планету LB-426. Когда один из членов нашего экипажа вернулся на борт, – она специально старалась подбирать слова так, чтобы воспоминания не выбили ее из колеи, – к его лицу прилепился какой-то паразит. Неизвестный нам паразит. Мы вначале пытались его отодрать, но потом он отвалился сам и, кажется, умер. Эйджес поначалу чувствовал себя хорошо, мы вместе с ним ужинали, но оказалось, что этот паразит отложил у него в горле какое-то яйцо или какой-то эмбрион, и Кейн начал…

– Слушай, – вызывающе выступила вперед Вески. – Мне надо знать только одно: где эти твари?

Не без определенной бравады она изобразила руками, что целится по неизвестному чудовищу.

У Рипли поведение Вески вызвало двойственное чувство: с одной стороны, ее слегка покоробило такое как бы несерьезное отношение к делу, но с другой… Разве не это было единственным верным подходом к проблеме? Прицелиться и уничтожить… Именно этого хотела она, Рипли.

Реакция десантников была попроще.