Чужие браки
Шрифт:
Майкл украдкой взглянул на Ханну. Несмотря на то, что она была тщательно накрашена, косметика не скрывала какой-то неясной тени на ее лице. Она казалась сегодня не такой красивой, как всегда. Вновь Майкл невольно сравнил Ханну, какой она бывала обычно на людях, с другой Ханной, которую он открыл для себя недавно — одновременно трогательной и вселяющей тревогу. Майкл заставил себя отвести взгляд и посмотреть на Дарси.
Тот громко разговаривал, жестикулируя стаканом, жаловался, что теперь ему не скоро придется поиграть в теннис.
Нос был красным, на щеках горел румянец, но кожа была дряблой, а губы синеватыми. Дарси по-прежнему казался красивым и даже импозантным, но выглядело все это так, как будто приятная наружность перешла ему по наследству от какого-то другого Дарси, которого больше нет уже в живых.
Заработало профессиональное сознание Майкла. Он заставил себя вспомнить фамилию терапевта, услугами которого пользовался Дарси, и подумал, что надо обсудить состояние Дарси с его кардиологом.
Затем все эти беспокойные мысли оформились в го голове в одну: что будет, если Дарси умрет? Что будет с Ханной? Ханна… Майклу показалось странным, что он никогда до сих пор не задавал себе этого вопроса. Но Дарси всегда был заметной фигурой в их компании, да и во всем Графтоне. Каким же непоколебимо надежным должен был он казаться Ханне! И вот у них на глазах Дарси пережил сердечный приступ и был теперь абсолютно больным человеком.
Майкл снова взглянул на Ханну, и в голову вновь полезли странные мысли. Он вздрогнул от смешанного чувства желания и неприятных предчувствий. Ханна, оживленно жестикулируя, что-то говорила Эндрю Фросту, который смеялся над ее рассказом.
Дети пошли в дом. Гордон поставил на стол свечи, на свет их из темноты сада летели мотыльки, предательский жар обжигал их, заставляя виться от боли как бы по спирали.
Беседа постепенно затихала, превращалась в обмен отрывочными репликами, как будто все задумались вдруг о гораздо более важных предметах для разговора, которые никогда не обсуждаются вслух.
Дарси едва притронулся к пище, чего не скажешь о выпивке — пил он много. Он не давал никому ни о чем толком поговорить, даже на другом конце стола, все время наклоняясь вперед и требовательно вопрошая:
— Что? О чем вы там, черт возьми?
Все это выглядело так, как будто Дарси хотел показать, что сохранил свое былое превосходство над окружающими, хотя бы здесь, в кругу друзей. Все относились к этому снисходительно, послушно замолкали, когда Дарси все громче и громче вмешивался в разговор, причем здравого смысла в его репликах становилось все меньше и меньше, и в результате все разговоры заглохли сами собой. Язык Дарси заплетался, к тому же он начал зевать.
— Что ты знаешь? — продолжал он спорить с Эндрю Фростом. — Что, мать твою, ты знаешь? — Лицо его исказилось вдруг от бессильной злобы, но он успел уже забыть сам предмет спора.
Всем было хорошо видно, насколько он беспомощен.
Ханна вообще старалась не смотреть
Гордон перестал наполнять бокалы. Но Дарси, хитро улыбаясь, протянул руку и достал припрятанную в тени около мангала непочатую бутылку вина. Ему стоило огромного труда нагнуться, и был момент, когда казалось, что он не в состоянии будет выпрямиться. Однако ему это удалось, и он издал возглас триумфа, ставя на стол полную бутылку.
— Все пьют со мной? — радостно спросил он, сжимая в кулаке горлышко бутылки. Размахивая бутылкой, Дарси задел один из бокалов, он попытался поймать его на лету, но руки плохо слушались его, и в результате он уронил и бутылку. Фонтан красного вина брызнул над столом, заливая свечи. На скатерти расплылось малиновое пятно, еще один стакан покатился и разбился о пол.
На секунду все растерялись, но потом пришли в себя. Бутылку поймали и поставили на место, руки потянулись перекрывать ручейки вина, стекающего по скатерти.
— Дарси? С тобой все в порядке? — спросил Майкл.
Дарси не отвечал. Голова его была низко опущена, казалось — он разглядывает разбитый бокал. Очень медленно, преодолевая боль, он поднял руки, поставил локти на стол и закрыл лицо руками.
Потом Дарси очень тихо произнес:
— О, Боже…
В свете свечей все лица, кроме, пожалуй, Ханниного, напоминали бледные луны, во всех глазах светилась смесь сочувствия, смущения и сомнений, что им надлежит делать дальше.
Майкл начал вставать, но Вики его опередила. Она успела подойти к Дарси, прежде чем он поднял голову.
— Да, — сказал наконец Дарси. — Со мной все в порядке.
Он оказался неожиданно совершенно трезвым и с удивлением, как только что проснувшийся человек, смотрел на своих друзей, столпившихся вокруг и не сводящих с него глаз.
Вики коснулась его плеча.
— Пойдем в дом, — сказала она. — Я сделаю тебе чашку кофе. Здесь становится холодно.
— Да, да, конечно, — Дарси послушно последовал за Вики, ноги плохо слушались его, но он был покорным, как ребенок.
Гордон смотрел, как Вики и Дарси входят в дом. Его немного удивила прямота, с которой Вики распорядилась с Дарси, и в то же время Гордон чувствовал прилив восхищения женой, которой с такой легкостью удалось разрядить обстановку и увести Дарси в дом. И в то же самое время что-то зашевелилось в глубине подсознания Гордона, и сцена начала казаться ему несколько странной.
Дженис начала собирать тарелки, а Гордон нагнулся, чтобы убрать битое стекло. Остальные тоже поднялись, испытывая с уходом Дарси явное облегчение. Теперь все сочувственно глядели на Ханну.
— Мне очень жаль, — сказала она Гордону. — Нам не надо было приходить. Но ему так хотелось, а когда Дарси чего-то хочется, его не остановить. — Ханна беспомощно развела руками.
— Как он? — спросил Майкл. Остальные молчали, явно признавая за ним преимущество, как за профессионалом.