Чужие крылья-3
Шрифт:
А она входила во вкус. Расплясалась, раскраснелась, запыхалась. Отдавалась танцу целиком. Глаза ее, огромные и блестящие оказались неожиданно близко и лукаво блестели в полумраке. Они затягивали с головой, уволакивали в бесконечный зеленый омут не оставляя ни единого шанса. И Виктор плюнул на приличия, притянул к себе, облапил, и, не слушая возмущенный писк, стал целовать…
Жалобно вздохнув мехами, баян смолк. Сыгранная им мелодия пролетела незаметно, не оставив ни мотива, ни чувства времени. Остался лишь липкий привкус вина с ее губ и выражение зеленых глаз – сперва испуганное, а затем нахально-смелое
— Белый танец, — Данильчук прочистил горло, и баян вновь загудел басами, запел, заиграл, разливаясь по комнате, заставляя тела двигаться в такт. Затрещали полы, закружились по залу бельма лиц, а затем слились в одно. зеленоглазое, с мягкими полуоткрытыми губами и курносым носиком. Они целовались, медленно кружась в танце, и тело ее было так близко, так доступно, что Виктор не выдержал. Не дождавшись окончания, он повел Таню к двери, расталкивая людей словно таран. Он знал, зачем ведет ее за собой, знал, что она знает. Финал откладывать не следовало.
Прохладный воздух улицы немного освежил голову, добавил мозгам кислорода. И Виктор вдруг понял, что им просто некуда пойти, что в любой мало-мальски пригодной халупе, любом шалаше сейчас люди. Он сбился с шага, потрясенный размерами катастрофы…
Выручила Таня. Она не думала, она просто свернула к какой-то пристройке, отгородившись кустами от окруживших клуб курильщиков. Зашипела кошкой, наткнувшись на целующуюся здесь парочку, метнулась через улицу, к темной поросли вишневых побегов, но и там кто-то был. Виктор, спасая надежду хоть на что-то, хоть на какое-то продолжение вечера, потянул ее в глубину двора. Мимо закопченных стен дома, к покосившемуся сараю.
Сарай оказался чистеньким, зато без крыши. Видимо, все что можно, давно отсюда выгребли и пустили на кизяк, оставив лишь, за абсолютной ненадобностью, здоровущую глинобитную тумбу под ясли. В потолок светили звезды, сквозняк периодически холодил, проникая в пустой дверной проем, но здесь никого не было, никто не мешал, и Таня облегченно привалилась к стене, подставила губы.
Она еще не остыла и через минуту они уже задыхались от возбуждения, целуясь и комкая друг на друге одежду. Не обращая внимания ни на звезды, ни на замызганные стены, ни на вечернюю прохладу. Ее ремень улетел на тумбу, гимнастерка задралась и в звездном сумраке светили маленькие груди с нежными кругами сосков, матово сиял плоский живот. Виктор торопился. Трясущейся рукой он уже задирал юбку, дико боясь, что она вдруг испугается, что затормозит и придется начинать все сначала, ждать подходящего момента. Не то чтобы он верил, что это будет прямо сейчас, в сарае, но надеялся на авось.
Юбка сопротивлялась недолго. Распаленный, он позабыл про пуговицу и заскользил вверх по ноге, безжалостно сминая ткань, задрав ее до бедер, добирался до сатина трусиков. Оттянув резинку, запустил пальцы в святая святых… Таня быстро пресекла инициативу, поправила гимнастерку, и он огорченно решил что все… "кина не будет". Но она сказала лишь: — "Холодно!" и снова полезла целоваться. Повторная попытка принесла успех – трусики, наконец, сползли вниз, и ему ничего уже не мешало. Они любили друг друга, и сыпалась с деревьев первая листва, и разносились по деревне протяжные звуки баяна, и было бесконечно хорошо.
Глава 6
Был
— Улитка, — сказал Виктор летчику. — Идите в землянку. Здесь холодно.
Тот остановился и обиженно уставился на Саблина, всем своим видом показывая, что ему, очень даже тепло и легкий летний комбинезон лучшее средство от ветра.
— Ну, как хотите…
Виктор остановился у входа, достал папиросу и пнул выступающее из-под земли бревно наката. Метром ниже, под слоями дерева и земли, ожидали вылета его подчиненные – летчики третьей эскадрильи. Его друзья и подчиненные, которых ему, уже через два часа вести в бой.
За две недели передышки сто двенадцатый окреп. Пополнение, с грехом пополам, натаскали: приняли зачеты, кое-как сколотили пары и пару раз даже слетали на групповую слетанность. Пополнился полк и самолетами: дюжину новых перегнали, несколько получили из ПАРМа, несколько отремонтировали своими силами. В итоге полк вновь стал полком, практически пополнившись до штатной численности. Молодежь распределили по эскадрильям и Виктору достались два младших лейтенанта – Володя Молокин из Воронежа и Аркадий Зайцев из Казани. Мамлеи были совсем зеленые. Оба одинаково невысокие, худощавые, но у Молокина, от фронтовой нормы щеки уже начали потихоньку круглеть. Не хватало лишь штурмана, но его с успехом заменял прикомандированный Улитка.
Две недели хлопот, трудов и нервотрепки остались позади. Уже сегодня предстоял первый вылет обновленной эскадрильи и Виктор нервничал и злился. Слишком мало было отпущено на подготовку, слишком скоро новичкам предстоит оказаться в бою. Да и многовато их. Едва-едва сумели натаскать пилотов прошлого пополнения – Камошню и Самойлова, как приходят новые. Совсем зеленые. Чтобы вчерашний курсант научился видеть небо, стал хоть что-то собой представлять, ему нужно совершить не менее десяти боевых вылетов. А в эскадрилье таких считай половина…
Они курили и молча смотрели на стоянку. Ветер трепал маскировочные сети, истребители темнели серым двуцветным камуфляжем и словно ждали своего часа. Техники, все уже подготовившие и только ожидавшие команды на вылет, прячась от ветра, набились в капонир. Оттуда периодически доносились раскаты смеха, ветер вытягивал сизый махорочный дым. Один лишь саблинский экипаж возился у командирского истребителя, надраивая полировку "лавочки". Старый истребитель еще не вернулся из ПАРМа и Виктор выбрал себе новую машину, из пригнанных. Ее уже привычно расписали звездами, написали номер "24", слева на борту, у кабины, нарисовали бубнового туза. Разрисованный, с окантованными по сентябрьскому приказу звездами, истребитель смотрелся грозно и красиво.