Чужие крылья III
Шрифт:
— Зато "хейнкеля" сбил, — рассудительно сказал он, — а вот получилось бы такое с обычной пушкой?
— Уж лучше с обычной, чем это…
Шубин не ответил. Он неожиданно сменил тему.
— Что вы там за херню во вчерашних рапортах понаписали тута?
— Мы про сбитых немцев писали, — настороженно протянул Виктор. — Про "фоккеров" двухмоторных.
— "Фоккеров", — передразнил Шубин, — вы чем смотрели тута? Видал я сегодня этих "фоккеров", это "хеншели", немецкие штурмовики.
Виктор пожал плечами. Ему было безразлично правильное наименование сбитого вчера самолета.
— Не
…Письмо он увидел утром. Вчера вечером, обласканный Майей, Саблин уснул довольно быстро, девушка ничего про известие от жены не говорила, а он и не обратил внимания. Поэтому, обнаружив бумажный прямоугольник, на сделанном из патронных ящиков столе, сильно удивился. К его еще большему удивлению, вместо обычного треугольника это оказался украшенный штампами и печатями конверт. Почерк на адресе был незнакомым, да и обратный адрес тоже. Но письмо было из Саратовской области, а значит, имело отношение к жене. Читать письмо при спящей рядом любовнице почему-то показалось постыдно и он, одевшись, вышел на улицу.
Солнце только-только надумало подниматься из-за горизонта, на земле царил полумрак. Аэродром все еще спал, спали забившиеся в узкую посадку полк и БАО. Спали, забившись в душные палатки и тесные землянки. Спали под самолетами, на чехлах. Спали прямо на земле, подстелив шинели положив под голову пилотки. Виктор, в этом плане, жил словно арабский шейх – у него были поистине роскошные апартаменты – своя землянка. И пусть она была малюсенькая, где-то два на два и низенькая, зато в ней помещалась кровать и стол. А кровати, само собой, хватало еще и на Майю…
Из конверта выпало два листа: один обычный, тетрадный, наполовину исписанный, а второй оказался серой казенной справкой с синим оттиском "копия". Он взял справку, руки задрожали, и буквы и без того едва различимые в полумраке, почему-то стали расплываться. Потом долго, раз за разом перечитывал письмо, пытаясь в сумбуре слов уловить смысл. Почерк был странный, незнакомый. Писала ему человек, которого он никогда не видел и скорее всего не увидит, но которая для Виктора была родней. Писала теща. Писала, что жены у него больше нет. Во время авианалета Нина спешила в бомбоубежище и неподалеку разорвалась бомба…
— Убило осколком, — прошептал он, — убило осколком.
Виктор сидел словно в ступоре, повторяя раз за разом эти слова. У него была жена, был еще не рожденный ребенок, а теперь не осталось никого. Он снова остался один-одинешенек в этом мире. Потом навалилась тоска и горечь чудовищной, несправедливой обиды. Обиды на мир, который позволил такое. Почему умерла его жена? За что?
— Вот ты где. — Майя опасливо выглянула из землянки и убедившись что вокруг никого, выбралась наружу. Из одежды на ней было только нижнее белье. — А, письмо нашел? Я забыла вчера сказать…
Она принялась умываться, поливая воду из фляги. Потом, озабоченно оглядела Виктора, спросила:
— Что-то случилось? На тебе лица нет.
Он не ответил. Майя не стала его пытать и уселась рядом.
— Мне в
— Я не буду этого делать, — тихо ответил Виктор. — Ты не должна и ничем не будешь отличаться от других моих подчиненных. Или ты хочешь, чтобы командир эскадрильи пошел к вашему старшине утрясать этот вопрос? Этого не будет никогда.
— Командир эскадрильи, — фыркнула она, — смотри не лопни… И вообще, что здесь такого? Лешка вон сказал, и Ольку уже никуда не ставят.
— Эскадрильей командую я, а не ты, — ответил он. — И под твою дудку в ней ничего делаться не будет.
— Какие мы принципиальные, — девушка нырнула в землянку и вернулась уже одетая. — А если я тоже стану в позу?
— Снимай трусы и становись, — разговор, да и сама Майя уже стали раздражать. В голове все мысли вертелись только вокруг смерти жены.
— Я тебе что, — угрожающе сказала она, — проститутка какая-то?
Виктор хотел сказать, что именно такая, но промолчал.
— Что молчишь? — Майя начала заводиться, накручивая сама себя. — Вот так ты ко мне относишься?
— Лучше бы я к тебе вообще не относился, — буркнул он. Угнетала мысль, что жену убило больше месяца назад, а он все это время преспокойно жил с Майей. Душил стыд за собственное прегрешение, давила злость на Майю. Он понимал, что в измене виновен только он один, но почему-то было легче считать крайней именно ее.
— Что ты сказал? — Майя побледнела. — Что ты сейчас сказал? Ах ты, козел! Раньше хороша была, теперь не очень? Что-то быстро из тебя дерьмо поперло, три дня как командовать стал, и то…
— Успокойся, пожалуйста, — тихо попросил Виктор, — тут дело совсем не в тебе. Послушай…
— Да ты, тля копченая, меня на руках носить должен, — Майя не желала ни слушать, ни успокаиваться. — Ты себя в зеркале давно видел? Кому ты вообще нужен такой, кто тебе даст? Относиться он не желает, ты погляди! — она возмущенно фыркнула. — Это я не желаю. Иди-ка ты нахер, жлоб. Проваливай отсюда!
Виктор потер виски, от ее криков разболелась голова. Сказал равнодушно:
— Красноармеец Бирюкова, вы забываетесь.
Майя презрительно оглядела Саблина с ног до головы и, плюнув под ноги, исчезла в землянке. Он равнодушно пожал плечами, явный разрыв отношений с девушкой как-то проходил мимо сознания. Главным было другое…
Дальнейший день Виктор помнил плохо. Он что-то делал, что-то говорил, но это все проходило мимо сознания, словно происходило не с ним, а с другим, совершенно посторонним человеком. Словно механически управлял самолетом, в бою с "мессерами" командовал совершенно бездумно, автоматически, за что едва не был сбит – спас ведомый. Лишь потом, видя как из зажжённого Рябым "мессера" выпрыгнул темный комочек, что-то шевельнулось в душе. Он развернул самолет в сторону так раздражающей белизны парашюта, довернул, ловя в тонкие линии коллиматора висящее на стропах тело, прикинул упреждение. Дымные штрихи пуль и нарядов проложили в небе короткую дорожку, он скорректировал трассу, показалось, будто мелькнуло что-то розовое и парашютист, словно стал короче. На секунду мелькнуло удовлетворение и все снова стало на круги своя…