Чужие подъезды
Шрифт:
— Сегодня, глядишь, без приключений обойдется, — обронила ненароком бабаня и сглазила. Минут через пять грохот оборвался, стало слышно стрекотанье маленького будильника в столовой, и на лестничной клетке всплеснулись голоса соседских мальчишек.
— Заткнулась, проклятая! — бабаня в сердцах махнула мокрой, в мыльной пене рукой. — Давай, Илюша!
Илья вытер руки не стиранной еще материнской юбкой и полез в мотор.
— Когда это кончится, — забубнил он, — ее на свалку пора, эту старую
— Почему ты кивнул в мою сторону? — насторожилась бабаня.
— «Ура» — скоро салютовать начнет. Ее бы на парад…
— Не болтай! — откликнулась из комнаты мать. Илья усмехнулся, подмигнул бабке и продолжал уже громче:
— Кроме всего, в машине есть нечто крамольное. Что такое «ура» без восклицательного знака? Это едкая ирония.
Бабка сердито ущипнула внука за руку, мол, не заводись, не связывайся. В дверях ванной показалась мать.
— Кстати, — спокойно сказала она, — что за новая дребедень на твоем захламленном горизонте?
— Не понял.
— В редакции. С писклявым голосом.
Илья неторопливо выжал бабкину кофту, сказал с грузинским акцентом:
— Зачем человека обижаешь, дарагой? Практиканточка это, студенточка, Леночка. Невинное дитя… А ты на него такие — вах! — слова говоришь!
— Ну, дожил, — горько сказала мать. — И невинное дитя с тобой на «ты».
— Валя, а что по телевизору? — поспешно заинтересовалась бабка.
— Ладно, мать, я буду надувать щеки. — Илья миролюбиво стряхнул пепел с рукава материнского халата. — Как отец русской демократии…
Вечером позвонил Егор. Илья лежал на тахте и смотрел по телевизору «Очевидное-невероятное». Егора, университетского друга Ильи, недавно назначили завотделом культуры в большой республиканской газете, и он настойчиво уговаривал друга перейти к нему.
— Илья, — пропыхтел Егор (с недавнего времени он завел трубку), — ну, как она?
— А, эта баба мне порядком надоела.
— Какая баба? — спросила из кухни бабаня.
— Жизнь, бабаня, жизнь… — отозвался внук. — Яблочко кинь.
— Что нового?
— Могу посоветовать, что делать, чтоб хлеб не черствел.
— Вот и я о том же, — оживился Егор. — Слушай, от нас Еремеев ушел. Пойдешь на его место? У нас хорошие ребята подобрались, такие дела можно завернуть.
— Ты все горишь… молодец. Гошка! А я уже лет пять только анекдоты травлю.
— Я смотрю, тебе уютно овощи солить.
— Да, мне нравится лудить и паять кастрюли. Я приношу прямую пользу домашним хозяйкам.
— Ты непробиваем! В последний раз: пойдешь вместо Еремеева?
— Нет, Гошка.
— Ну почему?! Сколько ты, в конце концов, на своих соленых огурцах имеешь?
— Чудак ты… При чем тут имеешь —
— У тебя заведется! — буркнула мать, не поднимая головы от тетрадки.
— Играйте, мальчики, в серьезную журналистику. Я ж вам не мешаю.
— Хозяин барин. — По голосу чувствовалось, что Егор искренне огорчился. — Что-то я хотел тебе сказать… забыл… У Матвея зуб прорезался.
— Вот это дело!
— Что-то все-таки я хотел тебе… Да! Слушай, Илья, ты знаешь, кого я встретил?
— Ну?
— Угадай!
— Ну!
— Не поверишь — Наташу!
— Какую Наташу?
— Здравствуйте! — в сердцах воскликнул Егор. — Ты в своем репертуаре.
— А, ну-ну… — хмыкнул Илья.
— Видел, высотный дом на углу Кировской и Новомосковской строился для научных работников?
Его сдали досрочно, мы материал о бригаде делали. Так вот, Наташа там квартиру получила. В подъезде столкнулись.
— Планировка удачная?
— Ты бы хоть спросил: как она!
— Ну, как она?
— Илька, я обалдел! Сказка Шехерезады. Глазищи, ноги, талия — черт знает что такое! Магическое перевоплощение! Постой, я сигарету возьму, эта проклятая штука все время гаснет.
Илья положил телефонную трубку на грудь, зевнул и вытянул ноги. Из кухни вышла бабка, накрыла внука пледом, положила рядом два яблока. Илья поймал ее пухлую морщинистую руку со свекольными от готовки борща пальцами и поцеловал.
— Бабань, ты меня любишь? — сиротливым шепотом спросил он. — Ведь правда, я тебе не безразличен, бабаня?
Бабка растрогалась, поцеловала внука в голову.
— Ба, а правда, я — видный мужчина?
— Ты или говори, или трубку повесь! — прикрикнула мать. Она уже написала планы на понедельник и сейчас сидела в кресле, читала газеты и выписывала основные события — после уроков она проводила политинформацию в своем десятом выпускном.
— Алло, — Илья жевал яблоко, — очевидное-невероятное: талия, ноги, грудь — дальше?
— Тьфу! — сказала мать.
— Да? Ты бы сам видел ее, — отозвался Егор. — Замужем, двое пацанов, кажется, но главное — главное, диссертацию защитила, ведущий специалист крупного института, она говорила какого, я название не выговорю.
— Молоток баба… — похвалил Илья. — В ней всегда эта жилка билась целеустремиться в конец железнодорожного полотна.
— Но похорошела — фантастика!
— Ты не захлебнись, Егор! — хмыкнул Илья. — Что, Ира у тещи?
— Змей, если б я знал, что ты так равнодушен, я бы отбил ее у тебя десять лет назад. Она ж мне нравилась, знаешь?