Чужие сны

Бартоломей Кира

– У меня от таких мужчин сразу мурашки по коже, – не унималась Варвара, погладила голые плечи, «стряхивая» мурашки. – Хочется подойти ближе, – произнесла, почти не двигая губами, и вдруг громко засмеялась.

Сидящие за столом обратили на нее внимание. Варвара помахала ручкой. Главное – заметили, а уж потом все само собой как-нибудь наладится.

– Наверно, не узнали. Мы вчера познакомились в баре, – промурлыкала удовлетворенно.

– После скольких коктейлей? – Алекс в сердцах захлопнула книгу.

Варвара фыркнула и опять громко засмеялась, изображая веселье.

– Его

зовут Николай, все говорят Ник… – Она сделала мечтательно глоток шампанского, еще, поболтала ножкой, вытянула остренько, как балерина, пальчики с красными ноготками, обхватила коленку. После долгой паузы убежденно сказала: – Нет, все-таки не жена… вон та, справа от него.

Варвара, постоянно находившаяся в боевой готовности, вечно на охоте, раздражала Алекс. Что-то ненормальное было в ее желании нравиться. Алекс собралась было сказать Варваре, что все усилия обратить на себя внимание – потраченное впустую время, но только вздохнула. Незнакомец оторвался от газеты, отвечая своему приятелю, и вдруг повернулся в их сторону. Варвара пробормотала что-то нечленораздельное, вроде «нас обсуждают», и ответила ослепительной улыбкой.

Ник какое-то время изучал взглядом совершенно преобразившуюся за ночь незнакомку, потер кончиками пальцев занывший шрам. Она сидела за столом с лицом неприсутствия, как называет это бабушка. Бабушке бы она понравилась, это точно: волосы собраны в аккуратный хвост, белый сарафан простого покроя и толстая книга в руках… Незнакомка не опустила глаза. Какую-то долю секунды они смотрели друг на друга, потом она повернулась к приятельнице, явно делая замечание, помахала перед собой рукой, разгоняя табачный дым. Поморщила нос и встала из-за стола.

Ник поднялся на ноги, загремев креслом, вошел в полумрак и тут же столкнулся с ней. Посмотрела удивленно, даже слегка нахмурилась. Он растерялся.

– Простите, – сказал тихо. Неизвестно, сколько бы они простояли посреди зала, но Дина и как ее там – он никак не может запомнить имена часто меняющихся подружек своих приятелей – окликнули, замахали, приглашая к стойке с салатами. Кивнул незнакомке и пошел, широко улыбаясь, к барышням. Дина подала ему тарелку.

Алекс почему-то сердилась. Так и будет постоянно натыкаться на него? Хоть переселяйся в другой отель, улетай обратно. Удрать бы…

Не подозревающие об опасности барышни из компании «большого стола» наполняли тарелки салатами и шептались, обсуждая своих мужчин. «Им бы не плюшками баловаться, а сидеть церберами и рычать на всех, охраняя привезенное с собой и оставленное без присмотра там, где Варвара вовсю расправляет плечи», – подумала Алекс, обошла шведский стол, поставила пустую тарелку обратно. Если сейчас вернуться, озабоченная Варвара попытается привлечь ее в качестве дуэньи, а если уйти – придется потом выслушать речь о женской солидарности. Куда только ее Сомов подевался?

Сомов пил пиво, спрятавшись от солнца под пляжным зонтом.

– Тебя Варвара ищет.

– Пускай ищет. – Сомов, будто отгоняя упоминание о жене в сторону другого берега, махнул рукой.

Отдыхают друг от друга? И она начнет отдыхать.

Маленький кусочек насыпного пляжа, две дюжины

зонтиков с лежаками, несколько шатров из легкой белоснежной ткани, причал и два охранника на жестких стульях у каждого забора, отделяющего один отель от другого, чтобы соседи не пришли «по воде» в гости. За забором гремит стройка: страна растет и развивается. Скоро не только в этом отеле, но и по всему насыпному побережью будут шуметь и пить бочками пиво соотечественники.

Русские не любят друг друга, особенно за границей, стараются не выдать происхождение, говорят на иностранных языках, даже обращаясь друг к другу. Русским совершенно не хочется, чтобы какой-нибудь немец в сандалиях и белых носках или пыхтящий сигарой американец фыркал в их сторону и произносил: везде эти русские. Хотя такое отношение сами заслужили, являясь на пляж в полной боевой раскраске и туфлях на шпильках, увешавшись килограммами золотых цепей и драгоценных камней.

Сейчас выплывет Варвара в бикини со стразами, в плетеных сандалиях на платформе, опять же со стразами, разложит, как на прилавке парфюмерного магазина, две корзины кремов и лосьонов для всех частей тела и начнет со старанием намазываться, гордо демонстрируя, какая она ухоженная, красивая и достойная очень пристального внимания.

Надо уехать на экскурсию. Завтра. Сегодня погреться, привыкнуть к солнцу, а завтра сбежать от неусыпного контроля и опеки друзей Климова.

Варвара заняла квадратный шатер, распласталась внутри и надолго замолчала. Сомов под зонтиком, с ног до головы намазанный кремом для загара, белый, как гейша, время от времени подает признаки жизни, чтобы заказать очередной напиток. Кто-то фыркает от наслаждения в воде, пытается капризничать маленький мальчик – топает на лениво лежащих в шезлонгах утомленных от отдыха родителей. Покоя! Тишины! В пустыню!

Закаленная соляриями Сомова с равномерными промежутками, словно в голове у нее все время тикают часики, переворачивается, подставляя бока солнцу.

– Я проголодалась, пойду перекушу. – Алекс закрыла книгу и поднялась с шезлонга.

– Надо было есть на завтрак. Теперь придется платить, – укоризненно произнесла Варвара.

– Тебе принести чего-нибудь?

Если она вырвалась на отдых, то будет отдыхать даже от того, что должна есть на завтрак, за который уплачено, и не важно, голодна или нет. Она не пойдет со всеми куда-то, потому что этого требует большинство. А еще не станет упиваться до потери сознания в баре, потому что так «отдыхают» все.

Собрала вещи и отправилась в ресторанчик на террасе.

– Мисс совершенство нашего пляжа, – сказал ему Борис, когда незнакомка по имени Алекс прошла мимо. Борька прав: никакого сравнения с барышнями в лоскутках бикини, принимающих на шезлонгах томные позы. Его друг может себе позволить сказать все, что думает.

– Не успел приехать, уже… – заметил Олег, приподняв солнечные очки.

– Молчи, несчастный, – наигранно весело оборвал друга Ник. – Она даже не смотрит в твою сторону! Совершенно не обращает внимания… не то чтобы не смотрит, просто не видит, словно перед ней пустой стул… или… что там еще! Она вообще кого-нибудь видит?