Чужие тропы
Шрифт:
Конечно, мальчиков и их родителей опросили, но они все повторяли одно и то же: не успели толком зайти, как Коля пропал. Походили, позвали его, но начало смеркаться, и они побежали к родителям. Всей деревней, при участии нескольких полицейских, искали всю ночь, но без результатов. Под утро додумались написать им. Одиннадцать лет – это слишком юный возраст, чтобы долго продержаться в лесу. С другой стороны, деревенские мальчишки крепкие. Может, зарылся в листву и спит, пока они прочёсывают метр за метром.
– Кошка, Кошка, вызывает
– База, это Кошка, слушаю.
– У нас тут прилетела ещё одна заявка. В десяти километрах отсюда, с северного края лесного массива пропала женщина. Семьдесят пять лет. Пошла вчера за хворостом и не вернулась.
Толпа вдруг замерла, и все взгляды направились на неё.
– Принято, – коротко ответила она.
Кошка сняла очки и опустила голову на руки. Два исчезновения – это странно, может орудовать убийца или хищник, а значит, поиски нужно остановить, это не безопасно. А с другой может быть совпадение. Если она отдаст команду сворачивать поиски – Коля наверняка обречён. Если он до сих пор не вышел к людям, значит шансы, что выйдет сам – крайне малы. Что же делать?
Толпа загудела и разделилась на два лагеря:
– Там в лесу точно кто-то есть, нельзя иди!
– Мальчонку жало, даже если все эти, – мужик с большим носом, расточавший спиртовое амбре, кивнул в сторону Кошки, – уедут, всё равно пойдём. Битковские своих не бросают!
– Лучше б Битковские долги возвращали, – насмешливо фыркнула женщина в фиолетовом пуховике.
– Как ты о долгах можешь, в такой момент! – шмыгнул мужик носом и достал из пакета пластиковую бутылочку с ярко-зелёной жидкостью. Судя по тому, что он поморщился после большого глотка – в ней явно был не Тархун.
– Кошка, Кошка… – затрещала рация, но последние слова потерялись в шуме помех.
Женщина схватила рацию и попыталась прислушаться в отрывочно долетающие слова. Её глаза расширились и побелели костяшки пальцев, которыми она вцепилась в стол.
– Вторые, вторые, это Кошка. Срочно покиньте трек. На выход!
– Третьи, третьи, это Кошка. Срочно покиньте лес.
Она нажимала и нажимала на кнопочки, выкрикивая приказания.
Толпа притихла. Только Таня сорвалась с места и бросилась к женщине:
– Как покиньте? Почему? Вы обещали, что я туда пойду! Почему все уходят? Как же Николашка?
– Мне жаль, – отвела глаза Кошка. Говорить надо, но слова застряли в горле. Как скажешь матери, что первый же отряд МЧС, который выехал искать пожилую женщину из соседней деревни, на самой кромке леса наткнулся на изгрызенный труп?
Она старалась говорить медленно, аргументируя безопасностью всех остальных, а сама вглядывалась в чернеющую полоску леса. Когда уже начнут выходить группы? Смутное чувство тревоги сжимало сердце. С лесным зверьём шутки плохи. Тем более, если стая вышла так близко к людям.
У Тани было лицо, будто каждое слово забивает гвозди в её крышку
Деревенские бабы бросились её утешать, подошёл и дед с палочкой:
– Проси, – коротко сказал он, толкнув концом палки в ногу Тани.
Женщина неожиданно умолкла и уставилась непонимающе на деда.
– Да, уйди ты, старый, со своими байками! Вишь, горе у человека, – зло отмахнулась обладательница зелёного платка.
– О чём это вы? – заинтересованно спросила Эльвира Витальевна. Она чувствовала себя неуютно и вцепилась в возможность поговорить.
Тётка в засаленном тулупе и растоптанных дутых сапогах смерила учительницу неприязненным взглядом, мол, как была не местная, так навсегда и останешься, но всё же ответила:
– Евменич в детстве тоже потерялся. Всей деревней искали, да не нашли. Когда уже решили, что сгинул малец – попытались мамку его увести, а она выть и орать начала, как бесноватая. Предлагала себя вместо сына. Говорят, лес услышал. Вышла баба на лошади, посмотрела на неё и обратно ушла. А потом Евменич из леса вышел. Сам.
– А мама его что? – любопытно спросила Эльвира Витальевна.
– Ничего. Лет через пять в проруби потонула, – пожала плечами тётка.
– Да, совпадение это было. Мало кто на лошади ездить может, – отмахнулась смуглая в фиолетовом пуховике.
– При чём тут лошадь? При чём тут утонувшая мама? – не поняла Кошка.
– Дык Язычница она из леса только на лошади выезжать может. Ногами-то лес её не пустит. Она, значит, приняла жертву. Матери дала пяток лет жизни, а потом забрала в уплату, – объяснила тётка.
Кошка в ответ тряхнула головой: снова местный байки.
– Это была Язычница, – коротко отрезал дед и приказал:
– Проси.
Толпа начала спорить. К ним примешались оставшиеся в лагере спасатели, теперь к входу в лес готовиться не надо, и они начали неспешно паковать вещи.
Кошка слушала гудящую какофонию вполуха, всматриваясь до рези в глазах в силуэты появляющихся из леса людей. С каждой вышедшей группой на душе становилось легче. Одновременно она перебирала в голове, что ещё можно сделать. Может найти вертолёт и попробовать полетать над лесом? Парень ушёл в жёлтой куртке, значит, шанс увидеть с воздуха есть.
Внезапно раздался раздирающий душу вой. Кошка обернулась в поисках звука. Это Таня. Она отошла метров двадцать и сидела на коленях, лицом к лесу. Странно раскачиваясь, она кричала, стонала, царапала ногтями землю. Затем встала на четвереньки и завыла по-волчьи, задирая лицо к небу. Этот скорбный вой застыл в ушах, повис тяжёлой пеленой перед чёрным молчаливым лесом.
Кошка схватила аптечку, быстро нашла успокоительные, взяла бутылку воды, стоящую рядом, и побежала к Татьяне. Нервный срыв налицо. Ещё не так завоешь, если твой единственный сын пропал.