Чужие тропы
Шрифт:
Не успела она пройти и половину пути, как споткнулась и едва не упала, удерживая равновесие. Перевела взгляд под ноги – Евменич преградил ей дорогу палкой, о которую она запнулась.
– Не лезь, – отрезал старик.
– Татьяне плохо, она потеряла сына, а вы со своими байками. Как вам не стыдно?
– Пока ещё не потеряла, – ровным голосом ответил дед, глядя своими обжигающими глазами.
– Ей нужна помощь! – попыталась привести аргумент Кошка.
– И как, помогли? – насмешливо ответил Евменич.
Кошка
Из леса показалась очередная группа. Отлично! Осталась последняя, можно будет всех пересчитать и сворачивать лагерь.
Внезапно верхушки деревьев дрогнули. Из короны вылетела стая птиц. Татьяна резко умолкла и села прямо на землю. В образовавшейся тишине люди наблюдали, как всё больше и больше птиц выпархивают на открытое небо. Вороны, сороки, воробьи и ещё с десяток различных птах названия, которых Кошка не знала. Они чирикали, каркали, трещали, заглушая все звуки вокруг.
– Это чего за птичий базар? В последний раз я такое видел, когда верховой пожар в низовьях тушили, – седой мужчина в костюме цвета хаки положил Кошке руку на плечо.
– Дыма не видать, – отозвалась она, изумлённо наблюдая за птичьим представлением.
Еменич подошёл к Тане, отложил палку и кряхтя опустился на землю, что-то ей нашёптывая.
Вдалеке завыли волки, перекрикивая птичий гомон. У Кошки волосы зашевелились на голове. Так близко! Она встала и оглядела толпу:
– Так, собирайте лагерь! – как можно громче выкрикнула она. Волки, конечно, вряд ли выйдут к такому скоплению людей, но нелишним будет увести быстрее людей из этого странного места. Чёрт, последняя группа в лесу! Надо их поторопить!
– Собирайтесь! – ещё раз выкрикнула она.
Никто не послушался. Люди стояли и смотрели чуть левее её, показывая куда-то пальцем. Она проследила глазами в этом направлении и увидела вышедшего метрах в двухстах лося. Этого ещё не хватало! Не лес, а какой-то контактный зоопарк!
Она собиралась идти к столу и связаться по рации с последней группой, чтобы они точку выхода брали как можно дальше от лесного зверя. Не успела сделать пару шагов, как Таня снова громко завыла. Но в её голосе было что-то ещё. Вроде… Радости?
Кошка обернулась.
Из леса неспешно и грациозно вышла гнедая лошадь. Чуть тряхнув гривой, она медленным шагом направилась прямиком к людям. На её спине, без седла, сидела женщина. Длинные, до пояса русые волосы, в которые вплетены многочисленные бусинки, верёвочки и ленточки. Острые, угловатые, немного хищные черты лица. Тонкие губы недовольно поджаты. Мешковатая серая куртка, больше напоминавшая балахон и длинная, такая же серая, до пят юбка переходила на круп лошади.
Женщина подъехала к Татьяне и остановилась рядом, вопросительно глядя сверху вниз.
– Не врал Евменич, – прошёлся шёпот за спиной.
–
– Почему демон? – не поняла Эльвира Витальевна.
– Ну дык это… Ежели она на лошади ездила, когда Евменич мальцом был, знамо, сейчас должно за сто лет перевалить, а она вон… – согласилась с мужиком женщина в зелёном платке.
– А ты, чего, знакома с ней была, что ли? Может это другая баба. Говорю же, люди там есть! Вон она оттуда и приехала, – ответил кто-то из толпы.
Тем временем Таня что-то жарко говорила женщине на лошади, ей вторил отрывистый низкий голос Евменича. Слов было не разобрать, но судя по интонации они просили помочь с поисками Коли.
Язычница молчала, а Таня распалялась всё больше. Она снова заревела, сняла с головы платок, обнажив коротко стриженные редкие волосы.
Кошка медленно пошла ближе, а толпа, наоборот, отходила подальше.
Птичий гомон притих, будто тоже прислушиваясь. Что-то в Язычнице было такое, что пугало и влекло одновременно. Может, ярко-голубые холодные глаза, очень похожие на глаза Евменича, а может безразличное выражение лица, странное для такой ситуации.
Наконец, женщина приняла решение и слезла с лошади.
– Богам надобно жертву, – произнесла она низким гортанным голосом.
– Всё, что захочешь дам! Дом бери, золото, деньги, продукты, – с жаром начала перечислять Таня, растерянно огляделась по сторонам, посмотрела на свои грязные пальцы, которыми недавно царапала землю и продолжила, – меня бери! Хочешь, убей! Хочешь, в рабство возьми, хочешь, зверям скорми, только верни моего мальчика! У меня нет больше никого, погибну я без него, удушусь на первой берёзе… – поток слов потонул в рыданиях.
Язычница будто услышала что хотела, кивнула и достала из небольших ножен на поясе короткий кривой нож.
Таня подняла голову вверх, подставив горло, и зажмурила глаза.
Несколько мужиков из толпы быстрым шагом бросились к ним, но Евменич грозно осадил:
– Кто подойдёт – дом сожгу!
Звучало странно и нелепо. Мужики запнулись и застыли, не понимая, что им делать.
Кошке казалось, что она попала в какой-то театр абсурда. Нож в руке незнакомки многое менял. Броситься к ним? Звать на помощь? Она судорожно соображала, что можно сделать.
Пока она размышляла, Язычница отпустила нож к самой голове женщины и срезала под корень широкую прядь волос. Убрала нож, достала из кармана тряпицу и завернула добычу. Затем ловко запрыгнула на лошадь, вдарила пятками по бокам и, развернувшись, скрылась в лесу.
Таня смотрела ей вслед не шевелясь, и только когда силуэт лошади растворился за деревьями, осмелилась поднять руку и провести по обнажившейся коже головы.
– И чего теперь? – выдохнула она.
– Ждём, – буркнул Евменич в ответ, – если он жив, то обязательно выйдет.