Чужие земли

Максимов Альберт Васильевич

Появился кто-то старший, наверное, тот самый Уструй. Волосы седые, староват уже, но еще крепенький.

– Это я, господин, его приложил, - вперед выскочил тот самый чернявый паренек. – Какой крепыш, а? А худого и прикладывать не пришлось, мы с Айкеном его сразу же скрутили. Это я их первый заметил. И я предложил схватить.

– Ладно, Дири, я понял, зачтется тебе это.

– Спасибо, господин Уструй. Я полезный. А вырасту, еще полезней буду.

– Кто такие? Кони откуда?

Хотел я ответить, да закашлялся, в горле все пересохло. Да и Эрве меня уже опередил. Вновь

захныкал, сопли распустил. Ну что за пацан такой? Стал рассказывать, как в караване ехали, как спрятались, а потом сбежали и рядышком коней нашли. Только что-то не поверил Уструй.

– Что, прямо с мечами и луками кони стояли?

– Да, господин хороший. Прямо так и были. Может, хозяев убили? Охрана караванная убила, а оружие на коней положили?

Уструй только головой покачал.

– Райка!

Перед ним оказался молодой парень.

– Бери коня и скачи к нашим, расскажешь про этих и спросишь, как дело было. Только осторожно, кто их знает, может и еще кто ушел.

Парень развернулся и исчез из поля моего зрения.

– А этих к дереву прикрепите. Дири, неси веревки.

– Я мигом, господин Уструй, - пацаненок побежал в дом и вскоре вернулся, неся веревки.

Но до Уструя не добежал, а со всего размаха грохнулся на землю. Кто-то подножку ему устроил. Стоящие рядом люди засмеялись, а Дири поднялся и растерянно огляделся.

– Какой же из тебя свободный охотник, Дири?
– Уструй улыбался, - если ты даже здесь такой неловкий.

– Я исправлюсь, господин. Но это я крепыша взял. Сам, в одиночку!

– Исправишься? Не знаю. Думай, осталось у тебя два с половиной года. А нам растяпы не нужны. Раз лопухнулся, тебе их сторожить.

– Да, господин Уструй. Я все сделаю.

Меня и Эрве потащили куда-то в сторону. Оказалось, это большое дерево с толстым стволом, идущим почти параллельно земле. Где-то метра два с половиной от земли. И нас с Эрве привязали к этому стволу. Стоять можно, а вот сидеть нельзя, ноги подогнешь - повиснешь. И пацаненок этот пристроился неподалеку с дубинкой в руках. Сидит, глазенками поблескивает, видать, довольный. Народ местный разошелся по своим делам, только чернявый сторож остался.

Руки у нас связаны и к стволу сверху привязаны. Эрве без рук никак свои заклятия применить не сможет. А жаль, на пацаненке защитного амулета нет. Попробовал я свой магический дар активировать. Да куда там, видать, так по голове треснули, что пока не подлечусь, ничего не получится.

А пацаненок, смотрю, к моим кроссовкам примеривается. Хоть ноги у меня и связаны, но вырубить его могу. Да только потом что? А сторож уже их с меня снимает, осматривает, щупает и языком прищелкивает. И на себя напяливает.

– Велики тебе, - говорю, с трудом ворочая языком.

– Ничего, подрасту, впрок пойдут, - но кроссовки так и не снял.

А он уже сапоги Эрве трогает и снова языком прищелкивает. Сапоги-то, небось, пацаненку в самый раз будут. Эрве хоть и помладше, но рослый для своих лет малец, хоть и худой.

Пацаненок вздохнул и отвернулся. Заметив мой взгляд, сказал:

– Хорошие сапоги. Не для меня.

– А мои плохие?

– Какие же это сапоги? Так

обувка, странная, но если не отберут, моя будет.

– А что, могут отобрать?

– А то, я же…

Пацаненок сверкнул глазами и отвернулся.

– Попить принеси.

– Не-а. Я же на стороже. Мне нельзя. Если и сейчас лопухнусь, совсем худо будем. А мне нельзя.

– Побьют?

– Подумаешь!

Ну это он хорошится, сразу видно. Но что-то странное здесь. Непонятное. Впрочем, сейчас не до этого. Захочет же пацан есть? А вот как отлучится, так можно будет кое-что попробовать. Зря, что ли, гимнастикой занимался?

Стемнело быстро, а пацаненок так и остался сидеть, прислонившись к стволу дерева. И ему никто поесть не принес. Хотя он же со своим дружком нашу еду и приголубил, пока я был в отлучке. Вон гаденыш!

Плохо, что руки все время подняты, трудно будет. Я, конечно, ими как могу шевелю, но мало этого. А затем до моего слуха достигло пацанское сопение. Заснул он. Значит, шанс еще есть. Я ухватился связанными руками за веревку повыше, бросил тело вверх ногами, зацепившись ими за ствол, подтянулся и ухватился уже руками. Потом проще было. Несколько минут отдыхал, тряся руками. Дальше легче. Руки развязал, спустился на землю, подошел к уснувшему пацаненку, зажал одной рукой ему рот, а другой пережал сонную артерию. Потом сорвал у него с пояса нож. Только нож этот – одно недоразумение. Кусок заостренного железа с одного конца обмотанный тряпкой.

Пришлось помучаться, разрезая им веревки на руках Эрве. Тот сразу повалился на землю. Слабак. Я же взял веревки и стал вязать пацаненку руки и ноги. Кляп придется делать из его рубашки. Но это чуть позже. А сейчас вспомнил, что я босиком. Снял с незадачливого сторожа мои кроссовки и с удовольствием их натянул на ноги. Сразу какая-то привычность появилась.

– Ты его задушил?
– раздался тихий голос Эрве.

– Надо бы этого гаденыша придушить, чем он это меня?

– Камнем. Я ничего сделать не успел, все так быстро произошло. Немного опешил, а они вдвоем на меня навалились, тут же связали.

– Ноги отсюда пора делать.

– Ноги?

– Ну, бежать. Коней нам по-тихому не достать, да я и не смогу быстро ехать, ты же сам видел. Пойдем своим ходом.

– Не получится.

– Это почему?

– Ты не видел? Без сознания еще был. У них тут сигнальная защита стоит. Мимо пойдем, сразу подаст сигнал в деревню.

Да, для меня это был удар. Вроде все удачно получилось, и вот тебе, местная дурацкая магия. И у меня голова трещит, раскалывается до невозможности, никаких магических действий не сделать.

– А ты не сможешь ее обезвредить? Ты же грасс.

– Ну и что, что грасс? Они же разные бывают. Я волхованию только год учился. Разучил несколько заклинаний. С этими не справлюсь. Даже издали не почувствую. Только когда мимо пройду. Но сигнал уже уйдет. Да и обезвредить все равно не смогу.

– Да, весело.

– Весело?

– Это я так, не весело, конечно, а грустно. Значит, никак?

– Никак.

– Сигнал в деревню идет?

– А куда же еще?

– И много мест было, где защита стоит?